Он вошёл в вестибюль и увидел на скамье плачущую молодую женщину с младенцем на руках. Когда он вошёл, она встала, пытаясь что-то сказать. Ребёнок был тих и неподвижен. За ней на скамье сидел Джепс Бранниган, его широкоскулое азиатское лицо больше напоминало деревянную скульптуру, чем живое существо. Он пришёл за хинином. И ещё была Салли Уилсон, глядящая в темноту в дальнем углу. Делани поднял руку в жесте, обращённом к ним всем.

– Мне нужно пять минут, – сказал он. – Дайте мне их.

Моника была за своим столом, с плоским и лишённым выражения лицом и усталыми глазами. Она закрыла за ним дверь. Он вспомнил то утро, первое мая 1909 года. Позвонил Ноко, тогда ещё бригадир докеров, а не президент профсоюза. Он сказал, что на 41-м причале женщине стало плохо.

– Она из ирландцев-нелегалов, – сказал Ноко. – Я не хочу, чтобы идиоты из миграционной службы забрали её на остров, чтобы там оттрахать или что ещё.

Делани, поднажав на педали, примчался на причал. В тёмном уголке Ноко поставил вокруг женщины своих грузчиков с одеялами, чтобы скрыть её от посторонних глаз. Она была молодой, бледной, красивой и наполовину в сознании. Только что прибыла из Ирландии в четвёртом классе, и у неё случился выкидыш. Молли.

– Звонил парень по имени Джеки Спиллейн, – сказала Моника. – Насчёт парового отопления.

Ноко дозвонился. Снова.

– Я позвоню ему позже, – сказал Делани, и следом: – А где мальчик?

– Роза пошла за продуктами и взяла его с собой.

Он поднял бумажный пакет.

«Я ему кое-что купил». Он передал ей пакет, Моника уставилась внутрь и улыбнулась.

– О, это здорово. Ему нужно с чем-то играть, этому малышу, – она отдала пакет обратно. – А ещё я разыскала для вас адреса «Америкен Экспресс»: Барселона, Мадрид, Париж.

– Напиши адреса на конвертах, чтобы отправить позже. Письма ещё надо будет написать.

Он снова сделал паузу, затем кивнул на дверь в комнату ожидания.

– Там ребёнок-то жив? – прошептал он.

– Не знаю, – сказала Моника. – У ребёнка прошлой ночью начала идти кровь из носа и рта. Я пыталась заставить мамашу обратиться в больницу. Та заявила: «Никаких больниц. Я хочу, чтобы девочка осталась жива».

– Давай-ка сначала её. Подготовь хинин для Браннигана, бесплатно. А чем захворала принцесса Уилсон?

– Хочет, чтобы муж вернулся.

– Я с этим помочь не смогу. Он уже шесть лет как мёртв.

– Она думает, что вы сможете его вернуть.

Делани вздохнул. Он заметил, что она прикусила себе щёку.

– Ты в порядке?

– Ну да. Нет. О, чёрт, Док, всё как обычно. Пришли счета, целая уйма, а когда Роза с мальчиком вернутся, будет и того хуже.

– Погоди.

Он пошёл в офис и закрыл за собой дверь. Покрутил диск на небольшом сейфе, выудил конверт и вытащил хрустящую стодолларовую купюру. Согнул её пополам, а потом вышел и протянул Монике.

– Разменяй это где-нибудь. Только не в банке. Заплати по счетам. И пригласи женщину с младенцем.

Моника уставилась на стодолларовую купюру.

– Вы что, банк ограбили?

– Типа того.

Женщину звали Бриджет Смит. Ей было девятнадцать, не замужем, а дочери – семь недель от роду. Дочь была к тому же мертва. Он посмотрел на ребёнка на смотровом столике, глаза перебрались на коричневое фото Джона МакГроу с Большим Джимом. Женщина всхлипывала. Прикоснись к ней ради Христа. У неё умер ребёнок.

Он деликатно взял её за предплечье, но не сказал ни слова. Сказала она.

– Она же умерла, не так ли?

– Да, – сказал Делани. – Пневмония.

Она подняла мёртвого младенца, крепко обняла и зарыдала. Никаких слов, лишь сокрушительный скорбный вой.

Делани обнял её рукой, прижал к себе, дверь открылась, и вошла Моника. Он ей кивнул, Моника подошла и отодвинула его в сторону. Положила ей руку на плечо, пытаясь вытеснить в другую комнату.