Профессор никому не мог подавать знаки в море. Значит, тут не было ничего секретного, а что-то другое. Но почему тогда беднягой заинтересовалась секретная служба? Почему им был нужен этот несчастный, измученный человек?

Почему? Почему? Почему?

Ни на один вопрос не было ответа. Как я ни старалась, все равно возвращалась к исходной точке.

Еще я то и дело вспоминала нашу жизнь с Ахметом в том доме с печью, но тут же старалась отогнать эти воспоминания, словно в них было что-то предосудительное. Какое они имели отношение к теперешней ситуации? Во-первых, тогда мы сначала согревались немного, а потом раздевались, здесь же мы разделись, чтобы согреться. И зачем я вообще искала такие странные оправдания?

Вместо того, чтобы мне согреть профессора, это он меня заморозил. Все мое тепло ушло к нему. Но это хорошо: его спина и ноги начали немного отогреваться. Я прижалась к нему крепче. В тот момент мне почему-то стало приятно смотреть на его плечи. На ум пришел роман Ясунари Кавабата «Спящие красавицы».

Обхватив профессора руками, я чувствовала, что его грудь и вся передняя часть тела все еще холодны, как лед. Перебравшись через него, я легла спереди и прижалась к нему теплой спиной и ногами. Теперь его пах касался моих бедер. Мы были как две сложенные вместе ложки. Я старалась обогреть его со всех сторон.

Со временем я замерзла со спины, а спереди согрелась. Я снова перелезла на другую сторону, легла сзади. А потом снова спереди. Температура под одеялом наконец-то стала терпимой.

В какой-то момент я уснула и проснулась от звука открывающейся двери. Уже смеркалось. Сулейман вошел в номер, должно быть, чтобы сказать, что починил машину. Увидев нас в таком виде, он застыл, взглянул на нашу одежду, наброшенную на стул, и закричал:

– Да что б вас!

Он тут же выскочил из номера. Я услышала, как в коридоре он кричит: «Стыд какой!» Я позвала его, но он не стал слушать. Вскоре я услышала, как рядом с мотелем завелся мерседес. Звук стал удаляться и наконец затих.

Мы остались одни. Я могла представить, что Сулейман теперь будет рассказывать в университете. А мне придется объяснять, зачем я легла в постель с престарелым профессором. Я знала, что большинство не поверит правде и решит, что я извращенка, которая тащит стариков в кровать. Но теперь было кое-что поважнее этих размышлений. Как мы отсюда выберемся? Профессор немного согрелся, и дыхание стало ровным, но он все еще не пришел в себя. Ему нужно было в больницу.

Я оделась. Одежда была ледяная. «Хорошо», – подумала я. Значит, мое тело не остыло, и под покрывалом тоже было тепло, значит, профессор хоть немного отогрелся. Я вытащила из сумки телефон. Звук был выключен, и я увидела множество пропущенных звонков. Все были от Керема.

В тревоге я набрала номер сына. Вдруг с ним что-то случилось?

Какая же я дура, что поставила телефон на беззвучный режим. Керем снял трубку.

– Что случилось? Ты в порядке?

– Они здесь! – голос у Керема был взволнованный.

– Кто?

– Те люди.

– Какие люди?

– Ну ты же мне говорила. Трое мужчин!

Вдруг я похолодела. Те трое были у меня дома, рядом с моим сыном, что им было нужно, черт бы их побрал, что им было нужно?!

– Усатый тоже там?

– Да.

– Дай ему трубку.

Как только я услышала в трубке «алло», начала говорить, как пулемет, спрашивая, какое они имеют право приходить ко мне в дом и разговаривать с моим сыном.

Когда я закончила, он ответил:

– Но вы нам ничего не сообщали. Вот мы и решили нанести дружеский визит.

– Немедленно покиньте мою квартиру!

– Сперва расскажите, чем вы занимались?

– Ничем не занимались. Немедленно покиньте квартиру!