– А ты не бери в голову, расслабься. Тем более, ты же сама недавно говорила, что чувство юмора – это тоже серьезно.

– Тарык, ну при чем тут «расслабься» и чувство юмора?

– Ладно-ладно! Вечером встретимся?

– Вряд ли.

– Почему?

– Похоже, пока профессор здесь, я буду с ним.

– Хорошо, как знаешь.

Он не стал никак комментировать, что мы не сможем встретиться, и сменил тему:

– У меня скоро для тебя будут хорошие новости.

– Какие?

– Денег заработаешь.

Мне это хорошей новостью не показалось, так как я не поверила. Сумасшедший…

– Ты с ума сошел? Премьер-министр сказал, что начался самый тяжелый кризис за всю историю Республики[21]. Биржа рухнула, лира еле дышит. Все кругом плачут, а я денег заработаю?

Раздалось хихиканье:

– Увидишь!

Он повесил трубку. «Точно торопится найти себе другую девушку на вечер», – подумала я со злостью.

– Нахал! – невольно вырвалось сквозь зубы. Хорошо, что рядом никого не было.

Мы с Тарыком встречались уже давно. И хотя я уже в первые дни понимала, что ничего хорошего у нас не выйдет, все равно продолжала отношения. Так и тянулось: я не очень хотела с ним встречаться, однако отношения не заканчивала.

Должно быть, его беззаботность объяснялась тем, что ему больше не надо было меня добиваться и я соглашалась часто с ним видеться. Но не только это. Кажется, он что-то заработал на бирже. А с ростом заработка бесконечно выросла и его уверенность в себе. Он начал смотреть на окружающих свысока – каждый обладатель портфеля ценных бумаг начинает считать дураками всех, кто зарабатывает меньше.

Возможно, я была к Тарыку несправедлива. После горького опыта с Ахметом я относилась к мужчинам с предубеждением, а потому стригла всех под одну гребенку. Если бы сейчас ко мне явился строгий посланник с небес и спросил, что плохого мне сделал этот парень, я не смогла бы ответить. Он внимательный? По-своему да. Добрый, помогает в тяжелые моменты? Да. Дает почувствовать себя красивой и желанной? Да. «Тогда на что ты жалуешься?» – спросил бы посланник. Я не знала, правда не знала. Может быть, я искала длительные, очень длительные отношения, привязанность до конца жизни? Мне было недостаточно просто приятно проводить время? Тарык вызывал у меня непонятное, необъяснимое раздражение.

Погрузившись в размышления, я заметила, что взяла со стола телефон и кручу его, зажав между указательным и средним пальцами. Еще один признак нервозности и беспокойства! Прокрутившись несколько раз, телефон замедлялся, и я снова раскручивала его двумя пальцами.

«Может, хватит?» – подумала я неуверенно. Внутри было желание написать Тарыку: «Не звони мне больше». Или не писать, а продолжать играть с телефоном?

На самом деле я уже давно подумывала отправить ему такое сообщение, но никак не могла решиться, не могла найти смелость. К тому же я доверила ему свои гроши́.

Когда телефон зазвонил, я наконец перестала его вращать. Звонила Йешим-ханым, руководитель администрации университета. Она сообщила, что пора ехать на обед.

На этот раз в черную машину сели ректор и профессор. Я последовала за ними на другом служебном автомобиле. Обед организовали в ресторане «Коньялы» в саду дворца Топкапы. Когда мы заходили через громадные ворота дворцового комплекса, я подумала, что стоило бы рассказать профессору, как раньше на этих стенах вывешивали на всеобщее обозрение головы казненных. После стольких лет тесного общения с иностранными гостями я стала кем-то вроде экскурсовода.

На обеде присутствовали еще несколько преподавателей. Ресторан находился на мысе Сарайбурну, откуда открывался вид на море. Я выбрала место с самого края прямоугольного стола, подальше от профессора и ректора, потому что не знала немецкий и все равно бы не поняла их беседу. Да и тяжело было со вчерашнего дня говорить по-английски.