Ближе к обеду в надежде получить «сто грамм для опохмелки за упокой души усопшего» к нам заглянул дядя Миша, местный пьяница. Увиденное сказалось на нем странным образом. Он выскочил из комнаты и понесся по деревне с криком:

– Угорели, все угорели! Горе-то какое! Горе-то какое!

Позже, когда толпа людей, собравшихся вокруг нашего дома, поредела и мои одноклассники разбуженные. растолканные и «забранные» своими родителями, покинули наш гостеприимный дом, дядя Миша так и не смог внятно объяснить, с чего он взял, что все угорели.

Объяснить самим себе. почему поверили дяди Мише, что «все угорели» в июне месяце, когда печей не топят и угореть не от чего, жители нашей деревни, ворвавшиеся огромной толпой в наш дом, тоже не могли.

Но обсуждение этого непонятного феномена, состоящего в основном из вопросов без ответов, стало главным событием деревенской жизни в то лето.

– И как я мог поверить Мишке, баламуту этому? – сокрушались мужики.

– И чего это детишки после выпускного к Нинке пришли? Там же поминки по усопшему шли? – качала головой женская половина села.

– А я. когда бежала к Нинкиному дому, тапок потеряла. Так и не нашла, – сокрушалась баба Люба, – пришлось новые покупать

– А Саулешка-то! Саулешка! Бигуди по улице теряла, так летела, чтобы первой все увидеть, – подсмеивались бабы над деревенской сплетницей.

Село уже забыло наше с мамой горе. Не напоминало нам о нем. Новые заботы поглотили жителей села и нас. Надо было научиться жить без папы. И мы с мамой научились. Помогла нам в этом Лялька, притащившая в наш дом всех моих одноклассников.

– Когда мама умерла, где была ваша семья? – как хотелось мне кинуть в лицо братцу этот вопрос. Но семья, моя семья: мама, папа и я, это святое. Еще Лялька. А братец чужой. И зачем он приехал?!

– Откуда ты так хорошо русский знаешь? – вполне мирно спросила я, наглухо захлопывая душу для братца.

– Так и будем на улице разговаривать?

Разговаривать я бы предпочла в ближайшем скверике на скамеечке. Но братец решил иначе. Я не стала особо сопротивляться. И вскоре мы сидели в уютном кафе за вполне приличным столиком. Вернее в кофейне. Я ждала. Чего сама не знаю. Братец тоже не спешил с разговором. Так и сидели, разглядывая друг друга с чашками кофе в руках. Надо признаться, что сидеть и куда-то пялиться, я по своей природе, весьма деятельной просто не могла. Уже через пять минут у меня появилось непреодолимое желание заговорить. Я помолчала из вредности еще пару минут и не выдержала:

– Ну, вот и поговорили. Я пошла.

Рот братца расплылся в ехидной усмешке:

– Я не ошибся. Вести прилично себя ты не умеешь. Да и откуда тебе знать, что во время приема пищи разговаривать нельзя.

Так и сказал: «во время приема пищи». Тут меня. конечно, понесло и я выложила ему прямо в лицо все основные законы гостеприимства нашей страны. где святым было: накорми, напои любого прохожего и веди с ним во время трапезы неторопливые разговоры. Когда я стала переходить с основных законов на более мелкие, рожденные во времена Союза, братец остановил меня вопросом:

– Ты хотела знать, откуда мой чистый русский?

Вопрос прозвучал, как угроза. А последующий за ним рассказ был ошеломляющий

– Ты, узнав о кольце, конечно, решила, что правнучка самого Генриха Гиммлера по прямой линии? Опустись на землю, сестренка! Твое родство с самим Гиммлером идет по линии его старшего брата, такого же правильного зануды, как твоя маменька! Надо учиться, надо людям служить, надо скромнее быть и прочая чушь! Чтобы искупить вину младшего брата Генриха перед человечеством, он женил своего единственного сына на русской военнопленной. Наша с тобой бабка была русская. После смерти мужа, она завела в имении традицию- разговоры вести на двух языках – русском и немецком. А когда пришел посланец со священным кольцом, которое из всех младенцев, выбрало почему-то тебя, самую недостойную, твоя мать прервала связи с семьей. Мы все обрадовались. В семье были дети, гораздо лучше тебя. Мы надеялись, что Миссия священного кольца перейдет к другому малышу. Более достойному, с более чистой арийской кровью. По окончанию пятилетнего цикла, Посланец снова пришел со священным кольцом. Кольцо молчало. Твою мать и тебя никто не хотел искать. Вы предали семью, наши традиции, сбежали в дикую Азию. Ты даже не слышала о традициях семьи. Я жил и живу по ним! И ты меня, герцога, поучаешь законам гостеприимства?! В страшном сне не приснится такое!