Только я собралась все это озвучить, как затрезвонил мобильник.

– Алло, – обреченно произнесла я, по трели звонка уже зная кто на связи.

– Таисия Спиридоновна, – голосок Ахмурины сочился сладким ядом. Секретарша шефа не спешила сообщить очередную гадость, – вы не сильно заняты? Я вас не отвлекаю от важных дел?

– Да говори уж! – рявкаю я в ответ

– Шеф интересуется, почему вас не было на утренней планерке и гневается от вашего отсутствия

Завернуть фразу так, что сразу и не поймешь это Ахмурина умеет ловко.

– Гневается от чего? Я какой-то материал в номер во время не сдала? Или вы забыли, что журналиста ноги кормят?! – рявкаю в ответ – Я на задании. Не отвлекай!

Но секретарша шефа в боях с журналистами никогда еще не сдавала позиций. Она грудью, в прямом и переносном смысле этого слова, готова была защищать любимого шефа.

– Статеек ваших хоть завались. А задание, главное задание вас в редакции ждет.

Ну все. Не отстанет. Велик соблазн отключиться, но ведь эта дамочка не угомониться. Будет трезвонить до посинения. Из-под земли достанет. Из двух зол выбираю меньшее:

– Мариночка, чего шеф хочет-то от меня. Неужто соскучился.

– Да он вас писак век бы не видел и даже не вспомнил. Тут гость вчерашний тебя дожидается. Шеф не знает куда его усадить и чем занять. Еще какая-то старушка за внука пришла хлопотать. И требует журналиста Серафимову и никого иного. Только ей доверяет. Дуй в редакцию. Хочешь машину за тобой пришлю?

От машины я отказалась. У меня своя имеется. Чем вызвала у Ахмурины вздох облегчения.

– Мне надо в редакцию, – с грустью сообщаю компании, которой, кажется, уже не до меня.

– У меня пожарные собираются в «Улитке» учения проводить. Персонал в панике. Побегу отбиваться.

Дядя Саша только рукой махнул:

– Бегите. девоньки, бегите. А я еще почитаю. Может чего полезного найду.

На пороге редакции я столкнулась с Сериком Искандеровым, моим коллегой.

– Спешишь нагоняй получить? – беззлобно спросил он

– Что серьезный нагоняй ждет?

– Не то слово. Всю планерку только о твоей недисциплинированности шеф и разглагольствовал. Даже примеры из своей комсомольской юности приводил. Очень сожалел, что тебя из комсомола нельзя исключить.

– Да. Это высшая степень гнева. Побегу каяться. Повинную голову даже шеф не сечет.

– Ну, ну беги. Если без головы тебя встречу, не удивлюсь.

А вот я была удивлена. Даже не удивлена, а просто ошарашена. И было отчего.

Шеф не только не стал на меня орать (к чему мы уже давно привыкли), он встретил меня улыбкой и весьма дружеским:

– А вот и наша Тэечка.

Все стало понятным, когда в дальнем углу на диване я увидела братца. Тот вальяжно развалившись, лениво перелистывал какой-то глянцевый журнал.

При моем появлении, братец не спеша покинул диван и расплылся в улыбке:

– Тебе очень повезло с начальством, сестренка.

Кивок в сторону шефа, который тут же подобрал живот, изо всех сил стараясь быть достойным обществом для герцога.

– Я своих служащих тут же бы уволил и за меньшее -продолжил наслаждаться властью Генрих.

Я, конечно, могла ответить ему так, что мало бы не показалось.

Но стены кабинета шефа привыкли к нашему молчанию. Я решила не нарушать годами сложившейся традиции. Поэтому весьма мирно обращаюсь к шефу.

– Срочное задание? Материал в номер?

Тот завертел головой, отыскивая кого это я спрашиваю. Замер на мгновение и изрек на одном дыхании:

– У тебя отпуск, оплачиваемый Сколько хочешь. Занимайся семьей.

– А как же бабушка с внуком? – ошалела я

– Я сам ее приму. Иди, иди. Не доводи до греха.

И уже ласково обращаясь к братцу:– Рад, очень рад был познакомиться. К вашим услугам в любое время.