– Сейчас, старина, мы найдем приют, – похлопал я Хулигана по шее, помня совет новомодного писателя Сэмюэля Лэнгхорна Клементса, иначе Марка Твена: «Самый лучший способ приободрить себя – приободрить кого-нибудь». Вокруг, кроме рыжего, больше никого не было, поэтому я решил приободрить именно его.

Повернув его мордой по направлению к скалам, я ткнул Пожирателя Кактусов несильно шпорами, и он поскакал галопом вдоль стены кустов. Скалы были уже совсем близко, когда рыжий вдруг резко отпрыгнул в сторону, захрапел и вскинулся на дыбы. Размытая почва оказалась не слишком подходящим местом для подобных фокусов: копыта заскользили, лошадь тяжело грохнулась на бок и подмяла под себя кусты. Выдернув ноги из стремян, я скатился с мерина в лужу парой мгновений раньше. Я снова оказался в водной стихии, но, почувствовав какой-то укол в запястье, тут же вздернул руку вверх:

– Черт!

Взметнув тучи брызг, Хулиган поднялся на ноги и снова встряхнулся, сбрасывая на меня грязь, но, вопреки моему ожиданию, не понесся прочь, а остался стоять на месте с понуро опущенной головой.

Дождь за пару секунд смыл с моей руки налипший песок, и я увидел на тыльной стороне запястья маленькую ранку, из которой сочилась кровь.

– Это еще что такое?

Чем-то укололся? Порезался жесткой сухой травой? Проткнул камнем? Я встал, подобрал болтавшийся повод и внимательней осмотрел ранку. Все предположения относительно ее появления я сразу же отбросил: это не было ни первое, ни второе и ни третье. На запястье двумя кровоточащими точками проступили следы от укуса. Кому принадлежали зубы, цапнувшие меня, я узнал мгновение спустя. На поверхности воды, разбиваемой каплями дождя, показалось хлыстообразное коричневое тело уплывающей змеи. От ее вида, несмотря на холод ливня, меня бросило в жар.

– О, черт, гремучка…2

Первым делом я выхватил один из «смит-и-вессонов» из кобуры и разнес гадине голову на сотни мелких кусочков. Чтоб она еще какого-нибудь хорошего человека не цапнула. Затем в пустое гнездо механически засунул новый патрон и, вернув револьвер на место, вытащил из кармана «свиную тетиву» – сыромятный ремешок, какие есть у каждого ковбоя. Они нужны на тот случай, если понадобится связывать заваленному теленку ноги. «Тетивой» я с силой перетянул руку чуть повыше запястья – яд не должен распространиться по крови. Но что делать дальше – я не знал… Вспомнилось только, что от укуса гремучки умирают быстро.

Выбора у меня не было, и я – с отчаянием обреченного – решил положиться на крепость собственного организма. А если уж помирать, то, по крайней мере, поближе к дому.

Пошатываясь, я подошел к хулигану, вставил ногу в стремя, но внезапно он опять чего-то испугался, налетел на меня, и я снова оказался в грязной воде. Зажатые в руке поводья задергались, сильно и неистово, однако отпускать рыжего я не собирался. Разжать кулак значило подписать себе смертный приговор. Впрочем… часом раньше, часом позже?..

Черт, я же даже завещания не успел составить…

Хулиган прекратил дергать повод и протяжно заржал. Поднявшись, я обернулся, и свободная рука опустилась на гладкую рукоятку револьвера. Со стороны реки кто-то шел, ведя верховую и вьючную лошадей в поводу. Но что-то случилось с моими глазами, потому что все вокруг вдруг стало каким-то размытым. При дожде и так мало что можно нормально разглядеть, а тут вообще как будто мне кто-то пальцами ткнул в глаза. С чего бы это?.. А-а, кажется, началось… Действительно, быстро. Ну, дай Бог, недолго мучиться!..

Я прислонился спиной к мерину и захлопал глазами. Ко мне приближался какой-то невысокий парень, укутанный в дождевик.