Чаще всего о двойниках вспоминали, когда в поселении случались беды, и люди искали, на кого бы свалить вину за свои несчастья. Самым страшным было то, что двойникам не прощали даже мелких проступков.

– Сдвоенная душа – двойная беда, – бросали сердитые соседи, а беспомощные старейшины и травницы лишь тяжело вздыхали.

В глухой Яснице верили, что рождённые вместе девочки забирают у земли гораздо больше, чем положено, и когда-нибудь гора сама потребует свой «долг». Никто не знал наверняка, правда ли это, но подобные разговоры формировали отношение к двойникам с самого их рождения.

– Но почему… – тихо проговорила Орина, – почему именно нас считают виноватыми?

Велирима закрыла лицо ладонью, будто пытаясь отгородиться от болезненных воспоминаний.

– Дети мои, – медленно начала она. Первой родилась Дарина. И всё было так хорошо. Ваш папа радовался, я отдыхала и отходила от родов. Но никто не ведал, что в моём чреве остался ещё один ребенок. Снова начались схватки, и я снова испытала муки родов. Но из-за того, что мы о двойниках не знали, Орина чуть не умерла при рождении. – Велирима сделала глубокий вдох, словно собираясь с силами. – Ты появилась на свет без дыхания, Орина. Я… потеряла тебя в тот миг. Дарина родилась живой и здоровой, ею тут же занялись родовые повитухи, а ты… – Её голос сорвался, она на мгновение замолчала. – Я обезумела от горя и отчаяния. Не могла смириться.

Девушки слушали историю своего появления на свет открыв рты.

– Честно говоря, мне было очень плохо. Много крови натекло. Но как только повитухи оставили меня на мгновение, я вскочила. Схватила Орину и вон из дома. Я бросилась к подземному озеру, туда, где обитают ключевницы – водные духи. Там тогда ещё стояла статуя Златомати. Люди говорили, что вода, связанная с духом горы, способна совершить невозможное. Я молила духов помочь, вернуть тебе жизнь. И… они согласились. Они вдохнули в тебя вторую жизнь.

На миг в доме повисла абсолютная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в печи. Дарина сидела неподвижно, ошеломлённая услышанным, в груди смешивались обида и горечь оттого, что от них так долго скрывали правду. Орина, не в силах сказать хоть слово, смотрела перед собой широко раскрытыми глазами, и по её щекам медленно потекли слёзы.

– Давай ещё раз… – наконец выдохнула Дарина, – сестра была мертва? Ты попросила духов горы и воды, и они… вернули её?

Велирима с трудом кивнула, отводя взгляд в сторону. Казалось, сама память об этом была для неё мучительной.

– Я сразу поняла, что за это придётся заплатить. Мне являлись видения: духи горы требовали чего-то большего взамен. Когда я впервые вошла в воду с мёртвым ребёнком на руках, услышала шёпот: «Двойная цена». Я тогда не знала, что это значит, надеялась, всё обойдётся. Главное было вернуть дочь. Но прошло шестнадцать лет, и я боюсь… – Её голос дрогнул. – Я боюсь, что духи могут потребовать вас обеих. А если мы не найдём другого решения, они потребуют детей всей деревни. Как вы поняли, они уже забирают детей наших соседей, намекая, что пора возвращать долг.

Слёзы стояли у неё в глазах, она часто моргала, стараясь удержаться от рыданий. Орина, потрясённая услышанным, всплеснула руками:

– Значит, я… неправильная? Ты буквально вырвала меня из рук смерти… Получается, гора гневается из-за меня?

– Нет, детка, – мягко, но твёрдо перебила её Велирима. – Ты тут ни при чём. Это я пошла против закона природы. Я не могла смириться с потерей. Хотела только одного – чтобы ты жила.

Дарина внезапно вскочила, ощущая, как бешено заколотилось сердце:

– Но зачем тогда ты обрекла и меня? Ведь духи сказали – «двойная цена»! Значит, мы обе теперь под ударом?