Орууэне удивлённо наморщилась, не понимая, при чем тут они.

- Ну ты что, они же бывают здесь, забыла? Дороги изучают, а другие травы и камни.

Стало более-менее понятно.

- А почему ты спрашиваешь? - оживилась Оруунэ, всё больше приходя в себя.

- Они будут в стойбище завтра, - ответила я. - У нас, наверное, остановятся. Праздник какой-то в их честь будут устраивать. Так что придётся тебе дома полежать. Если хотун наседать будет, пришли под каким-нибудь предлогом Арчына. Я сразу к тебе прибегу.

Краем глаза я увидела, как хотун отдавала корзину повитухе. И, по-моему, корзина стала не такой наполненной доверху, как была. Я снова не смогла сдержать ухмылки: кто бы сомневался.

Оруунэ раздосадованно хлопнула ладошками по постели и надула губы.

- Вот как самое интересное, так мне лежать! И праздник будет!

- Думай о себе и о ребенке, - погрозила я ей пальцем.

И, удостоверившись, что подруга в порядке, пошла домой, гадая, какие еще новости меня там ждут. А предчувствие подсказывало, что новости будут.

11. Глава 11

Вернувшись домой, я застала там бурную деятельность под потолочными балками в районе моей постели.

Два незнакомых мне молодых человека усердно приколачивали что-то наверху, а Уайбан и Омайон наблюдали за ними снизу, сидя у печи. Руководили.

Мой приход не сразу заметили за шумом молотков, поэтому я тихонько разделась и присела на скамеечку, понаблюдать.

Ловкие, как обезьянки, парни быстро управились, спустились на пол и повернулись к Уайбану, видимо, ожидая дальнейших распоряжений.

Тот почесал бородёнку в раздумьи и тут увидел меня.

- Аяна, ну, как тебе?

Мне было никак, потому что я, собственно, не поняла, что изменилось.

Шаман тем временем встал и, шаркая, прошел ко второму по размеру сундуку, где хранились обработанные шкурки. Покопавшись там, он достал несколько домотканых, тонких, но плотных полотен. Или, скорее, ковровых дорожек.

Кинув их парням, он снова повернулся ко мне, ожидая реакции. Я непонимающе пожала плечами, мол, и?..

Зато через минуту искренне захлопала в ладоши: теперь мой “угол” был уютно отгорожен от остального помещения. Внутри получилась почти что целая комната.

Вообще, так и было положено в якутских балаганах. Женская половина жилища занавешивалась от мужских глаз. Однако холостому Уайбану это было не нужно. Потом нас было всего двое, и было легко не мешать друг другу. Теперь же, когда мы ждали гостей, к тому же мужчин, Уайбан быстренько озаботился тем, чтобы скрыть меня по возможности от чужих глаз.

Я подумала, что он мог бы на время отправить меня к Сырзе. И наверняка думал об этом, но сомневался, вернусь ли я обратно.

- Нравится тебе? - спросил уже Омайон. Он сидел, довольный оказанным доверием. Сам Уайбан обратился к нему, чтобы организовать этот деликатный вопрос.

- Очень нравится, - призналась я, - внутри, за яркими занавесками-половичками, было сумеречно, таинственно и уютно. Как в детстве, когда с подружками играли в “домик”, сооружая жилище из ковриков, покрывал и подушек. Бывало так, что оборудование домика было увлекательнее самой игры. Мы притаскивали туда любимые книжки, детскую посуду. Пили воду с сахаром и булкой. Мне всё это так ясно вспомнилось, что я прикрыла глаза и наслаждалась этим ощущением, пока меня через некоторое время не окликнул Уайбан. По-моему, уже не в первый раз.

- А, что? - выглянула я из своего укрытия.

Шаман вдруг сморщился, как печеное яблоко, и надсадно закашлялся. Кашель напоминал собачий хриплый лай.

Я нахмурилась, но говорить ничего не стала: ему хоть кол на голове теши. Но кашель был очень нехорош. Медиком я не являлась, но когда-то уже слышала подобный. И вызван он был не простудой.