Джоди совсем не хотел есть. Утренний рис до сих пор комом стоял у него в горле. Но из вежливости он взял одно яйцо.

– Ну что ж, Джоди, – сказал государь, разрывая курицу руками, – Рассказывай.

– Что рассказывать, – пожал он плечами. Ему совсем не хотелось ничего рассказывать в компании незнакомых людей.

– Как назывался корабль, на котором ты приплыл?

– «Габриэлла», – ответил Джоди.

– Шурманов, – обратился государь к одному из офицеров, – был такой корабль в порту?

Офицер отложил курицу и сказал:

– Я докладывал, государь. Странный корабль. Ночью он подошел к берегу без сигнальных огней, но в порт не зашел. Дозорные еле заметили его. Мы послали две лодки и разглядели название – «Габриэлла», под английским флагом. Она простояла час и снялась с якоря. Почему она тут появилась непонятно, государь.

– Ты что ли сбежал с корабля? – спросил государь.

– Нет, – ответил Джоди, глядя в свою тарелку, – меня китаец увез.

– Что ж они, продали тебя китайцу, а?

Небольшие губы Джоди сложились в скорбную усмешку.

– Продали, – с горечью ответил он.

Воцарилось неловкое молчание.

– Видел я того китайца, – с сомнением сказал Ибрагим, – Не верится, чтобы он купил мальчика. Он беден как церковная мышь и, сдается мне, никто ему не нужен.

Государь вновь стал дознаваться.

– Что ты делал на корабле? – спросил он.

Джоди недоуменно молчал.

– Ты прислуживал? – спросил царь, жуя курицу.

Джоди опять вопросительно взглянул на него.

– Ну, на стол подавал? – объяснил государь.

– Да, подавал, – сказал наконец Джоди.

Он не был особо разговорчивым. Он совсем не хотел вспоминать про корабль.

– А честно скажи мне, били тебя? – вновь спросил государь.

– Били, – неохотно признался Джоди, – меня Джерри.... То есть мистер Хоуп бил. Сильно. Я однажды аж сознание потерял…

Вновь наступила пауза. Ибрагим переглянулся с Гансом.

– А матросы? Матросы обижали тебя? – продолжал допрашивать государь.

– Нет, – ответил Джоди, – только Джон. Он хотел меня убить.

– Вот что, Джоди, – сказал государь, – Сходи-ка ты на палубу, разыщи Кузьму Платова и попроси у него табаку. Скажи – государь требует.

Джоди с готовностью и облегчением слез с большого для него табурета и вышел на палубу. Он разыскал Платова, взял у него пряно пахнущий мешочек с табаком и сел на доски, нагроможденные вдоль борта. Он не хотел возвращаться. В горле у него стоял ком, а в ушах звенело. Память упрямо возвращалась в последний его день на корабле.

… В ту последнюю ночь на корабле он ночевал с матросами. Капитан никогда не разрешал ему даже заходить в кубрик без сопровождения. И вот уже два дня капитан, смотрел мимо него и отворачивал взгляд, если Джоди хотел что-то спросить. То же делали Стонвилл и Хаггинс, а Джерри вообще нигде не было видно. В конце второго дня, с вызовом, Джоди ушел ночевать к матросам. Его никто не остановил.

Джоди не спал. Он обещал себе, что никогда больше не придет в каюту капитана. Отныне он будет жить и есть с матросами. «И не буду ничего доедать», – мстительно думал он, – «А лучше вообще не буду кушать и умру. И буду пить ром». Придумывая страшную месть для капитана, к двум часам он уснул тяжелым сном.

В четыре его разбудили.

– Капитан требует тебя, – сказал, тряся его за плечо, матрос.

Джоди встал с грязного гамака. Шея его затекла и ныла.

Идя по темной палубе, он думал, что не станет разговаривать с капитаном. Даже если капитан извинится. Ну, если извинится, то, конечно, будет. Но не сразу.

В большой кают-компании капитан был не один. На скамеечке сбоку сидел низенький, плотный человек в темном китайском сюртуке. Длинные усы и тонкая бородка его были седыми, а на макушке у китайца была круглая, под цвет сюртука, шапочка с кисточкой посередине.