– Домичек? – Голос прозвучал неожиданно, послышался грозным и неприветливым.

Дила обернулась на «бездну» и увидела Ферхата Бояджи. Тот стоял, спрятав руки в карманы брюк, и пугал темным взглядом.

– Ай!!! – Дила взвизгнула и отпрыгнула.

Ее крик пронзил ночную тишину, заметался по внутреннему дворику и пропал где-то на середине Босфора: он получился слишком громким, чтобы исчезнуть в один момент.

Пока Дила тряслась под пугающим взглядом старшенького, поместье ожило! Балконная дверь Архан-бея распахнулась, и он сам в домашнем халате выскочил на террасу:

– Цветочек, что случилось?! – он озирался, пытаясь, видимо, найти опасность.

Вслед за Архан-беем, на свой балкон вышел Осман-ага:

– В чем дело?!

Потом послышался голос Фуата:

– Душа моя, ты цела?

И последним выступил Ферит:

– Дил, тебя уже увозят в Трабзон?!

В тот же момент внутренний дворик ярко осветился, и его наводнили люди в черных костюмах. Кто-то из них уже доставал оружие и озирался. Четверо бегали по периметру и встревоженно переговаривались.

Как только Дила подумала, что случилось все, что только возможно, в дверь ее апартаментов забарабанили:

– Дила! Дила-ханым, что с вами?! – Тревожный голос дворецкого.

От растерянности девушка замерла, прижав кулачки к груди. Потом по чистой случайности взглянула на Ферхата; тот невозмутимо оглядел домочадцев, подошел к парапету и осмотрел охрану, затем вернулся к невысокой перегородке, отделяющей его террасу от террасы Дилы:

– Эффектно, – и покивал головой со знанием дела.

Дила опомнилась и принялась оправдываться: она обернулась к Архан-бею:

– Простите, я испугалась и крикнула.

– Что? Что тебя напугало? – Осман-ага требовал ответа.

– Тут был кто-то посторонний? – Архан-бей нахмурился.

– Дил, мне ничего не слышно! – злился Ферит.

Девушка тяжело вздохнула, зная, что придется лгать. Она с трудом представляла себе, как можно сказать правду о том, что ее напугал Ферхат. Дила уже открыла рот, но старшенький ее опередил:

– Отбой, – громко скомандовал он охране, а потом высказал домочадцам: – Дила-ханым захотела повизжать. Видимо, так принято в Текирдаге. Ферит, не надо лезть через террасу, ты упадешь. Фуат, прекрати хохот. Ага, папа, идите спать, все в порядке.

– Что значит в порядке? – Осман-ага требовал ответа.

А Дила опять обиделась на старшенького!

– Меня напугал Ферхат-бей, – наябедничала она.

– И поэтому ты кричала? – Фуат сдерживал смех. – Меня он тоже пугает, я же не визжу.

– Дила, иди немедленно к себе! – скомандовал ага. – Простудишься!

– Цветочек, напугала, – Архан-бей давился смехом.

– Мне ничего не слышно! – Ферит снова злился. – Дил, я сейчас приду к тебе, и ты все мне расскажешь!

– Ферит, уйди! – Архан-бей прикрикнул на сына. – Скройся с глаз моих!

– Дил, не хочешь, чтобы приходил Ферит, приду я, – Фуат смеялся.

Осман-ага не дослушал ночной спектакль и ушел с террасы, вслед за ним скрылся Архан-бей. Ферит и Фуат, переговариваясь, тоже потянулись в дом. Остались только Дила и старшенький; тот осмотрел девушку, задержался взглядом на ее невозможной пижаме:

– Дурдом, – сказал и ушёл.

Дила осталась на террасе в одиночестве, но не в молчании:

– Впервые согласна с вами, Ферхат-бей, – ворчала тихонько девушка. – Дурдом. Обзываются на гостей и запирают их на замок.

– Дила-ханым, – раздался приглушенный голос Ферхата, – я все слышу. Дверь на террасу открыта.

Голос старшенького показался Диле и злым, и ехидным. Именно поэтому она и не стала сдерживаться: нервы сдали свои позиции.

– И очень хорошо, что слышите, – она старалась говорить очень тихо, помня о своем недавнем эффектном выступлении. – Оскорблять гостей принято во всем Стамбуле или только в вашем доме, Ферхат-бей? Деньги дали вам такое право? Или это лично у вас потребность ругаться и насмехаться?