Сердца вопреки Амелия Харт

Солнце лениво просачивалось сквозь полупрозрачные занавески, рисуя на полу комнаты замысловатые узоры. В этой пастельной тишине, нарушаемой лишь тихим тиканьем настенных часов, Марк лежал на своей кровати, свернувшись калачиком, словно эмбрион, вернувшийся в утробу. Ему шестнадцать, и каждый день ощущался как давка в переполненном автобусе, где все толкаются, кричат и требуют, но никто не едет в том направлении, куда хотелось бы ему.

Серый потолок казался непомерно низким, давящим, словно надгробная плита. Он чувствовал себя погребенным заживо под грузом родительских ожиданий, школьных заданий, социальных норм и прочей ерунды, которой, по мнению окружающих, должна быть наполнена жизнь “нормального” подростка.

– Нормальный? – прошептал он в пустоту комнаты, и этот звук, казалось, отозвался эхом в его собственной голове, высмеивая его бунтарские мысли.

Он перевернулся на спину, уставившись невидящим взглядом в потолок. Мысли роились в голове, как пчелы в разворошенном улье: предстоящий экзамен по алгебре, надоедливая трель будильника, противный голос учительницы литературы, утверждавшей, что Шекспир – это “вечно”, и, конечно, ОНА. Даша. Имя, от которого в животе начинали порхать бабочки, а щеки предательски краснели.

Он вздохнул, прогоняя навязчивые мысли. Нужно сосредоточиться. Нужно найти выход. Нужно… бунтовать.

В его комнате царил творческий беспорядок. Разбросанные по полу учебники и тетради, смятая одежда, полупустые банки из-под колы и, конечно, его верная спутница – электрогитара, одиноко стоящая в углу, словно ждущая своего часа. Гитара была его убежищем, его голосом, его единственным способом выплеснуть накопившуюся ярость и разочарование.

Он потянулся к гитаре, и пальцы машинально коснулись холодных струн. В голове зазвучал тяжелый рифф, яростный и бескомпромиссный, как и он сам. Он начал играть, и звук заполнил комнату, вытесняя тишину и тоску. Гитара – это его оружие, его знамя, его манифест.

Внезапно музыка оборвалась. В дверь постучали.

– Марк, это я, – услышал он тихий голос матери.

Он застонал, закатывая глаза. Разговор будет долгим и нудным. Он знал это заранее.

– Войдите, – буркнул он, стараясь придать голосу безразличный тон.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошла его мать, Анна Сергеевна. Она была невысокой, хрупкой женщиной с мягкими чертами лица и добрыми глазами, в которых сейчас читалась тревога. В ее руках была чашка чая, от которой поднимался легкий пар.

– Я тебе чай принесла, – сказала она, робко улыбаясь. – Ты сегодня какой-то совсем грустный. Что-то случилось?

Марк отвернулся, скрестив руки на груди.

– Все нормально, – процедил он сквозь зубы. – Просто устал.

– Устал? – переспросила она, присаживаясь на край кровати. – Я понимаю, учеба – это тяжело. Но ведь это для твоего же блага, Марк. Мы с отцом хотим, чтобы у тебя было хорошее будущее.

– Хорошее будущее? – фыркнул он. – И что, по-вашему, это значит? Быть бухгалтером, как папа? Или врачом, как вы?

Анна Сергеевна вздохнула, ставя чашку на тумбочку.

– Это значит, чтобы ты был счастлив, Марк. Чтобы ты занимался тем, что тебе нравится.

– А если мне нравится играть на гитаре? – огрызнулся он. – А если я хочу создать свою группу?

– Это замечательно, Марк, – мягко ответила она. – Но это не профессия. Это хобби. Ты должен получить серьезное образование, чтобы обеспечить себя в будущем.

– Обеспечить? – повторил он, сжимая кулаки. – Я не хочу быть обеспеченным! Я хочу быть свободным!

– Свобода – это не все, Марк, – сказала Анна Сергеевна. – Нужны деньги, чтобы жить. Чтобы путешествовать, чтобы покупать то, что тебе хочется.

– Я не хочу ваши деньги! – взорвался он. – Я хочу сам зарабатывать!

– Ну хорошо, – она попыталась успокоить его. – Мы ведь не запрещаем тебе подрабатывать. Летом можешь устроиться куда-нибудь.

– Летом? – передразнил он ее. – А сейчас что делать? Учиться, учиться и еще раз учиться? Вы меня задушите своими правилами!

В комнату вошел его отец, Сергей Петрович. Он был высоким, крепким мужчиной с волевым подбородком и строгим взглядом. Он работал бухгалтером в крупной компании и гордился своей стабильностью и консервативными взглядами. Он не понимал увлечения сына музыкой и считал это пустой тратой времени.

– Что здесь происходит? – спросил он, хмуря брови. – Я слышу крики.

– Мы просто разговаривали, – ответила Анна Сергеевна, стараясь сгладить ситуацию.

– Разговаривали? – саркастически произнес Сергей Петрович. – По-моему, это больше похоже на ссору. Марк, я не понимаю, что с тобой происходит. Ты совсем от рук отбился. Учеба – ни к черту, поведение – ужасное. Что ты собираешься делать со своей жизнью?

– Это моя жизнь! – закричал Марк, вскакивая с кровати. – И я буду делать с ней, что захочу!

– Нет, Марк, – твердо сказал Сергей Петрович. – Пока ты живешь в моем доме, ты будешь соблюдать мои правила.

– Ваши правила? – усмехнулся он. – Ваши правила – это тюрьма!

– Марк, не смей так разговаривать со своим отцом! – воскликнула Анна Сергеевна.

– А как я должен разговаривать? – заорал он. – Как послушный мальчик, который во всем с вами соглашается? Я не хочу быть таким! Я хочу быть собой!

– Быть собой – это не значит хамить родителям, – сказал Сергей Петрович. – Быть собой – это значит быть ответственным и трудолюбивым.

– Ответственным? – передразнил он. – Да вы сами не знаете, что это такое! Вы всю жизнь делаете то, что вам говорят! Вы рабы системы!

Сергей Петрович покраснел от гнева.

– Замолчи! – рявкнул он. – Я тебе сейчас покажу, кто здесь раб!

Он шагнул к сыну, но Анна Сергеевна преградила ему путь.

– Сережа, не надо, – умоляюще сказала она. – Не кричи на него.

– Он сам нарывается, – огрызнулся Сергей Петрович. – Он совсем не слушается.

– Я не буду вас слушаться! – закричал Марк. – Я ненавижу вас!

С этими словами он выбежал из комнаты, хлопнув дверью так, что со стены упала фотография в рамке.

Анна Сергеевна заплакала, закрыв лицо руками. Сергей Петрович стоял, тяжело дыша, глядя на разбитую фотографию.

– Что мы делаем не так? – пробормотала Анна Сергеевна сквозь слезы. – Почему он нас так ненавидит?

– Я не знаю, – ответил Сергей Петрович, опускаясь на стул. – Может быть, мы слишком строги с ним.

– Может быть, – согласилась Анна Сергеевна. – Но что мы можем сделать? Мы же хотим для него только лучшего.

– Я знаю, – сказал Сергей Петрович. – Но, кажется, он этого не понимает.

Марк выбежал из дома, не зная, куда идти. Он просто бежал, пытаясь убежать от своих проблем, от своей семьи, от самого себя. Он чувствовал себя потерянным и одиноким.

Он бежал по улицам города, не обращая внимания на прохожих. Он бежал, пока не выбился из сил и не остановился в небольшом парке. Он сел на скамейку, тяжело дыша, и уставился в землю.

Что он наделал? Он наговорил родителям ужасных вещей, которых, возможно, и не думал. Он обидел их, причинил им боль. Но он не мог по-другому. Он чувствовал, что задыхается, что его жизнь превращается в кошмар.

Он поднял голову и посмотрел на небо. Солнце уже садилось, окрашивая облака в яркие цвета. Красиво. Но эта красота не приносила ему радости. Он чувствовал лишь пустоту и отчаяние.

В кармане завибрировал телефон. Он достал его и посмотрел на экран. Сообщение от Даши.

“Вечеринка у Кати сегодня вечером. Приходи. Будет весело.”

Марк задумался. Он знал, что родители запретят ему идти на эту вечеринку. Они считают, что вечеринки – это пустая трата времени и источник неприятностей. Но сейчас ему было все равно. Он хотел забыться, он хотел развеяться, он хотел почувствовать себя свободным.

Он решил пойти на вечеринку. Это будет его бунт, его протест, его способ доказать родителям, что он сам хозяин своей жизни. Он пойдет на вечеринку, и пусть они попробуют его остановить.

Он набрал ответное сообщение: “Буду.”

В этот момент он почувствовал себя немного лучше. У него появился план, у него появилась цель. Он больше не чувствовал себя таким потерянным и одиноким. Он был готов к бунту.

В парке стало прохладно. Марк поднялся со скамейки и направился к выходу. Он знал, что его ждет долгая и трудная ночь. Но он был готов к этому. Он был готов ко всему.

Он вышел из парка и направился в сторону дома. Ему нужно было подготовиться к побегу. Ему нужно было придумать, как обмануть родителей. Ему нужно было быть готовым к последствиям.

Он шел по улице, и в голове у него зрел план. План побега. План бунта. План свободы.

Он вошел в дом. Родители были на кухне. Они молча пили чай. Марк прошел мимо них, не сказав ни слова.

Он вошел в свою комнату и закрыл дверь. Он знал, что они смотрят на него. Он знал, что они ждут от него извинений. Но он не собирался извиняться. Он собирался бунтовать.

Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Темнело. Скоро наступит ночь. Ночь свободы.

Он начал собираться. Он достал из шкафа свою любимую кожаную куртку, надел черные джинсы и футболку с логотипом его любимой рок-группы. Он посмотрел в зеркало. Он выглядел круто. Он выглядел как бунтарь.

Он достал из-под кровати веревку, связанную из простыней. Он приготовил ее на всякий случай. Он знал, что родители могут запереть его в комнате.

Он сел за стол и написал записку.

“Я ушел. Не ищите меня. Я хочу быть свободным.”