У Делии было трое детей. Двое мальчиков и малютка Мэй. Мэй была грубиянкой, как Делия, и старший мальчик, Джон, тоже. А Уинслоу, средний ребенок, был мечтателем, и Делия волновалась за его будущее. Ее муж Курт работал стрелочником на железной дороге, змеившейся по городу. Работал, пока его не застали в рабочее время пьяным, и тогда он нанялся охранником в супермаркет «Сейфвей». Бывало, Курт поколачивал Делию, и она терпела это восемь лет – до тех пор, пока однажды вечером, за ужином, он не схватил ее за волосы и не начал бить головой по кухонному столу. В тот вечер на ужин была курица. Курт выбил Делии два зуба и запер ее в подвале. Потом он начал плакать у двери, как ребенок, испуганный тем, что натворил. Делия два часа лежала на бетонном полу и твердым, вразумительным голосом говорила мужу, что все в порядке, что она понимает, он этого не хотел, что все будет хорошо, как раньше, если только он откроет дверь. Напуганные дети рыдали. Их боль и страх наконец прорвали ее заторможенность. Слушать, как они кричат и зовут мать, и не иметь возможности их утешить – это было подобно тому, что тебя медленно убивают. Делия села, сжала голову руками и стала раскачиваться вперед и назад. Через два часа для нее перестало иметь значение, что она любит мужа и что ей некуда податься. Она твердо решила уйти и увести детей.

В конце концов Курт отпер дверь и молча ушел в гостиную со стаканом виски. Делия направилась в ванную, прополоскала рот, смыла кровь с лица, обработала ранки антисептиком. Потом уложила детей, пошла в кухню и стала складывать чистое белье. Руки у нее дрожали. Она слышала, как в гостиной всхлипывает ее муж. Курт ждал, что Делия придет и простит его, как обычно, но она не позволила себе сделать это. Через некоторое время Курт заснул. Делия подошла и несколько раз осторожно толкнула его, желая убедиться, что он действительно спит. Потом быстро сунула в чемодан кое-что из вещей и пошла в детскую. Мэй и Джон спали в своих кроватях, а Уинслоу не спал. Он смотрел в окно, на старый дуб. Ему нравилось слушать, как шуршит листва.

– Милый, – прошептала Делия, – нам нужно идти.

Уинслоу ничего не сказал, он просто встал с кровати и взял мать за руку. Распухшие глаза щипало от слез, но Делия старалась держаться.

– Умница. У нас мало времени.

Она взяла с кровати малютку Мэй, горячую и потную. Джон спросонья тер глаза.

– Папа пойдет с нами? – шепотом спросил он.

– Нет. Пока нет.

– Мы убегаем?

Джон обожал отца.

– Нам просто нужно уйти, Джон. Не выводи меня.

Делия тихо вывела детей из дома и усадила в машину. Она решила поехать в Таксон, где находился приют для женщин. Мимо этого приюта она проезжала не один раз. Бетонный барак без окон – более унылого здания ей и видеть не приходилось. На двери ни вывески, ни номера – ничего.

Нажав кнопку звонка, Делия услышала шаги за дверью. Было три часа утра. Щелкнули три засова. Дверь открыла крупная женщина с короткой стрижкой, в спортивных штанах и черной футболке с логотипом «Старбакс»[2]. Торопливо поманив Делию с детьми, она обвела взглядом улицу, потом закрыла дверь и задвинула засовы.

– Как думаете, за вами гнались? – спросила она.

– Нет, – ответила Делия. – Муш шпал.

Обнаружив, что говорит шепеляво, Делия вспомнила, что у нее выбиты зубы. Один глаз заплыл и почти ничего не видел.

Женщина смотрела на нее спокойно, но с болью в глазах.

– Утром вас осмотрят, – сказала она.

Дети Делии молчали, вглядываясь в глубь дома. Здесь пахло, как в школе.

Утром социальная работница сказала, что не может понять, как такая сильная женщина, как Делия, могла позволить, чтобы муж столько лет бил ее. Делия на минуту задумалась.