Я, как обычно, мало что понял, но всё-таки один вопрос не давал мне покоя. Оторвавшись от вкуснейших белых трюфелей, я спросил:

– Бобби, что скрыто в названии вашего города за единственной буквой? Теряюсь в догадках…

– О, конечно, наш город один из самых популярных и основополагающих. От него разрослись остальные. Он, так сказать, отец, папа… родитель душевной гнили. Все чревоугодники отправляются сюда для истязаний.

Я попробовал представить, как можно издеваться над людьми, которые в поисках наслаждения выбирают еду? В голову приходила всякая ерунда и глупости. А ещё я подумал о том, что тело человека – это его собственность, и он вправе распоряжаться им так, как ему заблагорассудится. И если индивидуум хочет быть жирным бесформенным куском мяса, это его личное дело.

Бобби противно заржал и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты похуже будешь…

– Похуже кого?

– Жирных ублюдков.

– Почему?

– Свинья честно жрёт всё без разбора, набивая утробу, пока не лопнет, а ты – ещё тот избалованный перфекционист.

– Бобби, вы слабоумный? Хватит говорить загадками. Мне это надоело.

Кто-то неожиданно положил на моё плечо тяжёлую руку и задышал в затылок. Тело окаменело и стало неподвижным. Запахло тошнотворным смрадом. Жуткий голос, не похожий на человеческий, произнёс:

– Давно ждал тебя, дорогой. Не думал, что встретимся при жизни. Сейчас ты не просто увидишь, какую мы берём плату за чревоугодие, а будешь главным участником шоу.

Бобби расплылся в улыбке и приветствовал незнакомца.

– Добрый вечер, босс. Могу я уже обратить эту паскудную иллюзию в реальность?

– Конечно, Бобби. Покажи волшебство мальчику.

Бобби ухмыльнулся и, что-то прошептав, исчез. На столе вместо деликатесов закопошились чёрные гадюки и ленточные черви. Из бокала с вином полезли сколопендры. Меня тут же вырвало. Голова закружилась, я начал проваливаться куда-то далеко.

Я очнулся на сцене, прикованный цепями к холодному металлическому трону. Яркие софиты слепили глаза. Воняло протухшей едой и скисшим молоком. Внезапно раздались оглушающие аплодисменты и возбуждённый гул толпы. Я ощущал себя безвольным посмешищем, выставленным на всеобщее обозрение сборищу непонятного сброда. Не о такой славе я мечтал всю жизнь. Хотелось провалиться сквозь землю, но, кажется, ниже падать было некуда. Справа фальшиво заиграл оркестр из скрипок и виолончелей. Шоу началось…

На сцену вышел стокилограммовый ведущий в расстёгнутом оранжевом пиджаке на голое тело и серых шортах, которые явно были малы. Его выражение лица стремилось к непроходимой тупости.

Маленькие чёрные глазки, заплывшие жиром, длинный орлиный нос и узкие губы, покрытые гнойными язвами, вызывали стойкое омерзение. Тело было похоже на расплывшуюся медузу в форме пирамиды, перевязанную в области живота и ног тугими верёвками. Он раскрыл безобразный рот и проорал в микрофон:

– Добрый вечер, мои любимые грешники! Сегодня в наш город прибыло свежее мясо! Прошу любить и жаловать: Никита – гурман, помешанный на изысканной жрачке и элитном алкоголе. Благодаря новичку у вас сегодня передышка от вечных мук, возрадуйтесь и наслаждайтесь страданиями другого. – Толпа взорвалась аплодисментами и петушиными криками. Довольный ведущий направился в мою сторону, держа в руке серебряный поднос, на котором я разглядел три стеклянных шарика, каждый величиной с перепелиное яйцо.

– Дорогой Никита! Наше милосердие безгранично. Любой шарик – на твой выбор, прошу…

Ведущий протянул мне поднос и стал внимательно наблюдать. Толпа стихла. Стало слышно жужжание мух. Я в замешательстве смотрел на прозрачные сферы и не знал, что за участь меня ждёт и как облегчить свои муки? На вид все шары были одинаковыми и только их сердцевины отличались непонятными иероглифами. Долго я не думал, и как только определился с речью выступления, мне ко рту поднесли микрофон: