Она не голодна. Да, мы вместе читали меню, она тоже видела местные цены. Может по бокалу вина? Заказываем два белого. Закусываем шоколадкой, которую она принесла с собой. Мой живот охеревает от такой дерзости. Вино с шоколадом против гастрита! Пока она звонит маме, достаю из паспорта таблетку иммодиума, запиваю вином. За любовь! Живот по-прежнему урчит-ворчит, но я знаю, что никаких неожиданностей теперь не случится. Никакого беспокойства. Никакого расстройства. Ты понял, кишечник? Я тут главный.
От вина теплеем. Она уже более расслаблена. Мои шутки льются нескончаемым потоком. Наши руки лежат рядом друг с другом, всего какие-то сантиметры. Давай, сейчас, дотронься, дай понять, что мы на свидании, это не просто дружеская встреча. Нет, рано, спугнешь. У неё новая стрижка, и новый свитер. Я слишком нервничаю чтобы замечать такие пустяки. Но похоже для неё этот вечер тоже важен. Телефон показывает 17:50. Давай просить счёт?
На улице мороз. Снова Лиза натягивает на меня куртку, на этот раз более тёплую. Рука тонет в пуховых складках, делая ситуацию уже достаточно неловкой. Твою мать, ты же должен быть самостоятельным, не показывай, что ты слабый. Вы в доступном кафе, вы идете в доступный театр. Всё сам. Даже папа не нужен. Ты взрослый, независимый парень. Она не увидит во мне инвалида, мы проскочим френдзону на полной скорости моей электрической коляски. Я тонко и пошло шучу, я рассказываю про свои успехи и достижения, я умный и самодостаточный. И блядская рука не хочет лезть в рукав блядской пуховой куртки, которую пришлось надеть из-за блядского холода и снега. Начинаю немного закипать. Лиза подчёркнуто холодно игнорирует эту неловкость, прикладывает чуть-чуть больше силы и вот я уже одет. Слава Богу! Дальше по плану.
Из ресторана выезжаю спиной, там небольшой порожек, Лиза страхует. Передние колёса со стуком падают на асфальт. Всё, дальше уже всё доступно. Приступаем. Итак, Елизавета, как я Вам и обещал, впереди нас ждёт постановка. Но пусть это останется маленьким сюрпризом до самого конца. Вы мне доверяете? Отлично, тогда, пожалуйста, завяжите себе глаза шарфом и протяните мне руку. Заинтригованная улыбка. Мимо по сугробам ковыляют потоки прохожих. Повязка на глазах. Её холодные пальчики касаются моей руки. Ладошка маленькая, помещается полностью в моей руке. Я не надел перчатки. Мне наплевать на холод. Я держу её за руку. Наш первый контакт за вечер. Друзья не держатся за руки. Она мне доверяет. Она, наверное, догадывается. Может быть, она даже сама этого хочет.
Не бойся, мы пойдём медленно. Я тебя веду, мы ни в кого не врежемся. Страшно? А мне то, как, ты не представляешь. Осторожно яма! Извини, не смог удержаться. Всё, больше не буду, обещаю. Правой рукой медленно выжимаю джойстик коляски, левой аккуратно тяну её за собой. Зрелище инвалида ведущего по камергеру девушку с закрытыми глазами не остаётся незамеченным прохожими. На взгляды по привычке не обращаю внимания, а Лизины глаза и вовсе в объятиях темноты. И часто ты по Москве ходишь с закрытыми глазами? Первый раз? Да ну, не может быть, у тебя так отлично получается! Не спеша бредем по Большой Дмитровке. Ловлю её улыбку, выбивающуюся из-под шарфа, сползающего с завязанных глаз. Московская иллюминация создаёт ощущение мистической сказки. Увлекаю её за собой в проулок перед Новой Сценой Большого Театра. Здесь крутой спуск и плитка похуже. Но вокруг ни души. Разговариваем о нас. Проверяю время. На экране двадцать минут. Телефон предательски скользит по коленке, и падает рядом с правым передним колесом. Чёрт, сам я его не подниму. Лиза в повязке не найдёт. Снимать – рушить сюрприз. Чёрт. Как из неоткуда навстречу прохожие – пара. Даже сказать ничего не успеваю, девушка ловко присаживается справа от меня и протягивает мой телефон. Благодарю лишь глазами. Все возлюбленные говорят на одном языке.