Когда мне было семь лет, в первый класс моей школы пришёл режиссер документалист Тофик Шахвердиев. Он задавал всем детям глупые вопросы и тыкал в лицо огромной бандурой с горящим красным огоньком. Я был разговорчивым, игривым и любвеобильным, а самое главное для Тофика – совершенно не боялся видеокамеры. Результатом полугода съемок в школе и дома стал двадцати трёхминутный фильм «О любви». Через несколько лет этот фильм увидел автор и ведущий «Непутевых Заметок» на Первом Канале – Дмитрий Крылов. Он отвез меня с родителями и мою одноклассницу Женю с бабушкой на неделю в Израиль, где снимал очередной выпуск. Я был на коляске. Женя – девочка, родившаяся без рук. В Иерусалиме миллион христианских святынь. Картинка получилась очень сочная и концептуальная. Так с Дмитрием Дмитриевичем мы и подружились, после чего раз в пару лет собирались у него на даче в компании интересных людей. На последней встрече мы и познакомились с Ириной Ясиной.

И вот в антракте Драгоценностей вместо того, чтобы признаться Лизе в чувствах мы стоим болтаем про «Марш памяти Немцова», мою победу в телепроекте на Дожде, и приближающиеся выборы в Думу. Ирина в прекрасном настроении, и вроде бы под парой бокалов вина. Лиза больше молчит и скромно улыбается. Я быстро адаптировавшись в ситуации бравирую перед Лизой множеством контактов, упоминаю в разговоре знакомых публичных политиков, в общем создаю впечатление. Звонок ознаменует приближение второй части. Желаем друг другу приятного просмотра и расходимся по своим местам.

Надо что-то делать. Надо что-то делать. Если Ирина подойдет к нам ещё раз, у меня не будет возможности. Тут необходима интимность и отсутствие свидетелей. Ладно, если вдруг всё повторится, просто под каким-нибудь предлогом уведу Лизу в сторону. На сцене продолжали происходить чудеса хореографической мысли, которые я совершенно не помню. Разум мой был сфокусирован лишь на одной цели – Лиза должна стать моей. На протяжении всего второго действия я прокручивал в голове самые разные фразы и пестовал собственную решимость предложить ей встречаться. Стоит ли говорить, что как только начался второй антракт от решимости моей не осталось и следа?

По иронии судьбы Ирина Ясина в этот день была как никогда общительна и активна. Весь второй антракт мы обсуждали в этот раз балет, оперу и искусство. Тут уже Лиза как заядлая театралка чувствовала себя увереннее и активно участвовала в беседе. Я же судорожно соображал, что делать. Разговор тёк настолько естественно, что прервать его не было никакой возможности. В голове кружились идиотские сценарии разыграть приступ или упасть в обморок. Из оцепенения меня вывел лишь третий звонок. Свет уже начинал гаснуть, когда я практически Лизе в след выплюнул те слова, что уже несколько дней крутились у меня на языке.

Елизавета, Вы знаете, мне с Вами так хорошо, комфортно и интересно, что я хотел бы предложить нам с Вами стать чем-то больше, чем просто друзьями…

Наверное, это был совершенный провал, поскольку и по форме, и по моменту выглядело это как просьба передать в маршрутке за проезд или предложение попить пива после работы. Тем не менее Рубикон был перейдён. Оу, неожиданно. Это были единственные слова, произнесенные девушкой, о которой я круглые сутки думал вот уже несколько недель. Вид у Лизы и правда был более чем ошарашенный. Чтобы хоть как-то скрасить неловкость момента я попробовал включить внутреннего тамаду. Вот-с, мол, да, такая вот идейка, вы подумайте пока, приятного просмотра. Наше Вам, блять, с кисточкой. Кушать подано-с. Тьфу. Дурак. Лизино недоумение было скрыто от меня потемневшим залом и залпом оркестра. Меня обуревали сложные эмоции. Помесь гордости и гадливости. Я был рад, что это наконец-то закончилось и «разговор» состоялся. Но тот неудачный момент, та оправдывающаяся интонация, последовавшая за предложением… Наконец чертов Баланчин со своим третьим актом, отделившим меня от ответа на вопрос. Я не знаю, что думала и чувствовала Лиза в тот момент, но мне было совершенно не до балета.