Энергия Серости засквозила изо рта и глаз. Потусторонний свет рвался наружу. По коже Казадеи побежали мурашки. Руна затягивалась внутрь тела Доры. Она сжимала края одеяла, на котором лежала, еле удерживаясь, чтобы не вырваться.

Морской волк осторожно придерживал её за плечо, не давая соскочить. В какой-то момент всё стихло. Руна стала полноценной частью шифтера. Свиток себя исчерпал, и Драго скрутил его, спрятал в прикроватную тумбу.

Татуировка горела некоторое время изумрудным огнём, после чего потухла. Закатив чуть глаза, шифтер дышала отрывисто и восстанавливалась. Никто в комнате и близко не догадывался, какую боль испытала Казадеи.

– Ну, – резюмировал Драго. – Полежи полчасика, остынь маленько. Станет лучше – выпей нектара. Опробуем новинку уже когда будет следующий бой.

– Чем дольше его не будет, тем лучше, – буркнула Дора.

– Само собой, – пожал плечами Узелац, убирая всё лишнее.

Находиться здесь впредь особого смысла для Альдреда не имелось. Он убедился: Дора вполне настоящая. Иначе бы мимик вылез вон из её шкуры.

Это не могло не радовать. Круг вновь сузился. Теперь он подозревал только троих. И если кое-какое представление о Драго и Джаде Флэй имел, то вот капитан Вальдес впредь ему казался тёмной лошадкой. Ушёл еще куда-то. Не помешало бы расследовать.

Флэй встал со стула, размял плечи. Он сообщил:

– Капитана почему-то давно нет. Пойду, проверю. Может, случилось чего. Или там помощь понадобилась.

– Иди, конечно, – дал добро герват. – Всё равно пока торопиться некуда.

Альдред собирался было уже уйти, но тут услышал за спиной жалобный голосок Ингрид Бенеке:

– Это обязательно?

Ренегат посмотрел на неё через плечо и тепло улыбнулся. Сказал:

– Боюсь, что да…

День девятый, полночь

За капитаном далеко идти не надо было. Капрал увидел его на крыльце. Усач сидел на ступенях, рядом с собой положив грозовую алебарду.

Он пускал табачный дым, любуясь, как с крыши каскадом стекает вода. На горизонте полыхали молнии – удивительно золотые.

Такое Альдред наблюдал редко. Ренегат постоял во тьме немного, поймав зрительно еще одну вспышку, и только потом подошёл к усачу. Вестанец прекрасно слышал его и пробормотал, не оборачиваясь:

– Красиво, не правда ли?

– Интересно, как минимум, – заявил Флэй, присаживаясь рядом. – Обычно они белые или синеватые.

Вальдес улыбнулся и пояснил:

– Пыли в воздухе много. Во всяком случае, так объясняют ученые смену цвета.

Альдред закивал. Факт показался интересным, и он запомнил.

Усач курил сигару, смакуя во рту вкус табака. Даже запах стоял удивительный – крепкий и сладкий. Отдаленно напоминал аромат монастырского чайного сбора.

– Я думал, в группе только Имре и Богдан курят, – заметил ренегат, как вдруг осёкся. – Вернее, курили…

– Ну, раньше без трубки меня тоже было не увидеть, – рассказывал Рамон. – Я бросал. Почувствовал в какой-то момент, что здоровье уже не то. Бегать стало тяжело, задыхался, на жаре подскакивало давление, еще эта…

Он прислонил свободную руку к груди.

– Странная царапающая боль в лёгких. Внезапный кашель. Одним курильщикам хоть бы что, другие наживают со временем проблемы. Так уж сложилось, что я попал во вторую категорию…

– И сейчас опять за свое? Да еще и сигару! – насупился Альдред.

Логики он не понимал.

– Мне всегда помогало курение. Отвлечься – самое оно. Лучше, чем напиваться вдрызг. Знаешь, поставить после по-настоящему жесткого боя точку. Жирную. Ритуал целый. У меня осталось три сигары. Я их приберег на будущее. Когда вся эта возня со сто седьмым параграфом закончится.

– А вот мне было бы достаточно знать, что всё кончено, – поделился Флэй.