Ох Боги, Боги....

Я выпрямилась, провела руками по лицу, проверив, нет ли слюней, и откинула волосы назад. Как Чернобог оказался на этой стороне кареты, и почему я прижалась к нему, как будто он пуховая подушка?

«Ваше милосердие не знает границ, Мой Бог», – говорит бедный Тихомир, кланяясь. «Я придумаю лучшие титулы, чтобы восхвалять ваше имя.» Он отступает, все еще кланяясь, а затем убегает из моего поля зрения, вероятно, чтобы присмотреть за лошадьми.

«Ты не можешь убивать моих слуг», – говорю я Чернобогу. «Мы призвали тебя в этот мир, чтобы ты спасал жизни, а не отнимал их.»

«Ничто в нашей сделке не мешает мне отнять жизнь, если я того пожелаю. Кроме твоей. Как ни прискорбно бы это не было, мне не позволено забрать твою жизнь. Но если бы ты умерла случайно…»

«Но я почти умерла», – напоминаю я ему. «Я чуть не упала в Яму. Ты мог бы позволить мне умереть, но не сделал этого.»

«У меня был момент идиотизма», – рычит он.

«Хм.» Крошечное пятнышко света пробуждает жизнь глубоко в моей груди, и в огромной тьме, которой стало мое сердце, его тепло вызывает привыкание, как само солнце. Я алчно жажду большего количества этого света, чем бы он ни был – надеждой, юмором, удивлением, я больше не могу сказать. Я совершенно оцепенела и опустошена, если не считать этого единственного пятнышка живого, трепещущего света.

Я наблюдаю за Чернобогом, а он смотрит на меня, пока вдруг он не зарычал и не выскочил из кареты.

«Тихо!» – шепчу я ему, хватая ритуальную книгу и выбираясь вслед за ним. «Нам нужно незаметно провести тебя внутрь. Я не хочу, чтобы кто-то спрашивал меня, почему я обнималась с незнакомцем с обнаженной грудью в своей карете, в то время как мои люди болеют и голодают.»

«Мы не обнимались», – говорит он надменно. «Ты упала на меня. Так же, как чуть не упала в Яму. Тебе действительно следует лучше себя контролировать.»

«Помолчи и иди внутрь.» Я уперлась обеими ладонями в его голую спину, пока один из моих стражников держал открытой дверь в Восточную Башню. Стражник практически прятался за дверью, когда Чернобог проходил через нее.

«Сначала ты бьешь меня по лицу, теперь ты меня толкаешь», – ворчит Чернобог. «Я должен наказать тебя за эти нападения.»

Я слегка дрожу, от холода, может быть, или от страха. «Я попрошу кого-нибудь приготовить тебе комнату для сна. До тех пор ты будешь ждать в моих покоях.»

Мы останавливаемся у бетонной мойке прямо внутри башни. Другие бетонные мойки, подобные этой, занимают все входы во дворец. Я уже перенесла чуму, поэтому больше не могу нести ее или заразиться ею, как и мои стражники. Поэтому нам не нужно слишком тщательно мыться, как делают незараженные люди каждый раз, когда уходят из дворца или возвращаются. Но мы все равно моем руки и лица, по привычке.

Я рада избавиться от крови на руках. Но моя меховая накидка все еще заляпана ею.

Чума – коварная штука. Она распространяется по воздуху, цепляется за кожу и дыхание. По какой-то милости она не может передаваться через одежду или предметы, по крайней мере, мы не верим, что может. Но она в воздухе, переносится ветром, и нет эффективной защиты от такой всепроникающей заразы.

Единственное преимущество заключается в том, что в коридорах пусто и тихо, так как большинство служащих дворца больны, мертвы или переутомлены работой. Я могу провести Чернобога наверх, в царское крыло дворца, и никто этого не заметит, кроме еще одной пары стражников, которые, кажется, слишком устали, чтобы обращать на это внимание.

Тихомир все еще с лошадьми, но другая сопровождавшая меня служанка, Алена, следует за нами, позади двух моих стражников. Я останавливаюсь, на мгновение, и отступаю, чтобы поговорить с ней.