Я даже не сразу замечаю, что мы остановились на светофоре, машина едет настолько мягко, что скорость совсем не чувствуется.

— Как насчет той незавершенной сделки? — отслеживая светофор, задает вопрос мужчина.

— Никогда бы не подумала, что вы сами напомните о ней.

— У меня появился встречный интерес, — темнит Борн. — Я предлагаю условие: шесть месяцев будешь изображать мою невесту перед определенными лицами. Жить придется со мной в одном доме, но в разных комнатах, разумеется. Взамен ты получишь обследование в лучшей клинике и, соответственно, консультацию самых грамотных специалистов.

— П-почему я должна стать невестой? — растерянно поворачиваюсь к Рафаэлю.

— А кто, если не ты?

…Дом Рафаэля оказался шикарным, построенным в классическом стиле. Просторный, на два этажа. Интерьер внутри тоже довольно консервативный, с резной мебелью из дорогих пород дерева, кожаными диванами с золотыми подлокотниками и чудесной столовой, похожей на такие, как были в домах старой Англии. Здесь столько винтажных предметов, придающих дому особый шарм и таинственность. Чему удивляться, ведь его хозяин — коллекционер и антиквар?

У меня захватило дух от великолепия, сияющих бликов от хрустальной люстры и приятного запаха ароматических масел. Мне очень захотелось исследовать каждый уголок этого необычного дома и навсегда потерять связь с реальностью.

Кроме того у Борна имелся богатый штат помощников, что хранили в идеальном порядке сам дом и прилегающую территорию.

Но мое сказочное настроение постепенно улетучилось…

За два месяца я поняла, что волшебства от сделки ждать не стоит, несмотря на восхитительный антураж. Рафаэль общался со мной, только когда нужно было составить ему компанию на очередном мероприятии. В такие вечера я долго мучилась со стилистом, который щепетильно вылепливал из меня богемную женщину. Потом я молча спускалась из комнаты к Рафаэлю. Он был немногословен, лишь одобрительно кивал, если все устраивало, или отправлял обратно к стилисту.

На закрытых мероприятиях я обычно держала язык за зубами, улыбалась или отвечала на простые вопросы мрачным людям. Серьезным и до одури богатым. И близко не были похожи такие вечера на беззаботные гулянки и давались мне очень сложно и напряженно.

Борн в это время завязывал новые полезные знакомства, а наличие хорошей женщины добавляло Борну надежности в глазах деловых партнеров.

Рафаэль не позволял себе лишнего, только мог приобнять меня за талию, а после торжества мы снова становились друг для друга чужими людьми.

По договору мне пришлось перевестись на заочный, я почти ни с кем не общалась и вела затворнический образ жизни. Это для меня оказалось самой мучительной пыткой. Сколько слез по ночам впитала моя подушка — вспомнить страшно. Слуги не желали со мной общаться, лишь здоровались и спрашивали, не нужно ли мне что-то. А в отсутствие Борна могли проявить надменность. Я стала белой вороной в этой золотой клетке. Я горько пожалела, что согласилась на сделку, лучше бы последовала совету Рафаэля и отправилась в бар. Но отказаться уже было нельзя.

В доме Рафаэля любить меня никто не собирался, и тогда я сама полюбила его, всех высокомерных слуг и… хозяина.

***

Ближе к полуночи я первый раз за все время нахождения в доме подхожу к кабинету и стучу в дверь. Приоткрыв ее, заглядываю.

— Не спите еще, Рафаэль?

— Нет.

— Можно мне зайти к вам?

— Входи.

Он сидит за столом, перебирает бумаги. По правую руку стоит чашка. Поздно уже, но Борн до сих пор в рубашке и брюках. Не позволяет себе вольности появляться при посторонних в футболке или шортах.