Это же родители, они меня всю жизнь поддерживали, помогали, кормили, одевали, самые родные люди, как я могу наплевать на все запреты и просто предать их?

Вечером второго дня приходит Наталья Юрьевна прямо к нам домой. Я, прижавшись к двери своей комнаты, слушаю ее повышенный тон, крик отца, хлопок двери. Слезы потоком снова льются из глаз. Это был последний шанс, да? Тренер пыталась, но папу никогда и ни в чем не переубедить. Он просто давит мои мечты из-за моих ошибок, просто уничтожает меня морально. Последней каплей становится платье, которое я не обнаруживаю в шкафу. Я выбегаю к отцу в гостиную, где он, как ни в чем не бывало, читает книгу.

— Пап, а платье где? У меня в шкафу висело?

— А зачем оно тебе? В нем санитаркой нельзя работать.

— Но это было мое платье! Почему я не могу его сохранить?

— Чтобы соблазна не было! Все, не мешай, Лукерья, иди, занимайся.

— Пап!

— Иди, сказал! Пока ты снова не заслужишь доверие, мне с тобой разговаривать не о чем!

Я поворачиваюсь к маме, жду от нее хоть одного слова, а она лишь:

— Кушать хочешь?

— Что ты скрываешь, пап? Чем тебе Сережа так не нравится? Он что-то про тебя знает? Или ты как-то связан с его отцом? — вылетает из меня автоматной очередью. Но, кажется, уже плевать, что скажет отец, худшее он уже сделал, можно не бояться.

— Да как ты смеешь даже думать, что меня связывает что-то с этими бандитами?

— А что еще я могу думать, если ты маниакально отвергаешь связь с этой семьей! У всех есть прошлое, почему прошлое этой семьи так тебя волнует?!

— Я не буду тебе отвечать, ты еще ребенок!

— Я уже не ребенок! Мне почти восемнадцать! Я должна знать, почему ты уничтожаешь мою мечту!

— Самсонов-старший убил твою тетю Юлю. Сначала сделал ее своей шлюхой, а потом, когда появилась более сговорчивая Мелисса его, то просто выкинул на улице, перед этим пустив по кругу. Ну, что, ты достаточно взрослая для этой информации? Ты это хотела услышать?! Хочешь повторить ее судьбу? В их семье женщин похищают, продают, насилуют. Меньше всего я хочу, чтобы это коснулось тебя!

— Но… При чем тут моя карьера гимнастки?

— Чем меньше ты на виду, тем быстрее о тебе забудет сынок Самсонова. Так будет лучше. Однажды ты скажешь мне спасибо.

— Сомневаюсь.

26. Глава 25.

В какой-то момент я начала отсчитывать часы до начала соревнований. Сложно было о них не думать. Забыть не получалось, как и переключиться.

Слез давно не осталось, тело ныло без тренировок, а ненависть к отцу становилась все сильнее. Он вел себя, как ни в чем не бывало, просто рассказывал больничные истории, строил планы, напомнил, что совсем скоро у меня экзамены и жизнь полная красок.

Я не разговаривала с ним. Даже с мамой не могла себя заставить разговаривать. Меня дико обижало ее молчание!

Ее невыносимое пособничество отцу.

Словно не она потратила полжизни, чтобы возить меня на тренировки.

Словно это не она радовалась моим победам и рыдала после поражений. Она не меня предает, а себя предала!

Острое разочарование от поступка родителей с каждым днем убивает все больше. Кажется, даже мир потерял свои краски, а голоса вокруг слышатся через стекло.

В последний день перед соревнованиями я механически выполняю работу, в наушниках на репите слушая музыку, под которую должна выступать.

Это не дает успокоения, наоборот, позволяет разгонять адреналин в крови, представляя себя на ковре, представляя себя под софитами и огнями видео и фото камер. Легко фантазирую, как вхожу на пьедестал, как получаю медаль и кубок, становясь лучшей в стране.

Слезы, они непрошенные, глупые, но льются бесконечным потоком. А боль, кажется, сводит внутренности, не дает вздохнуть. Я откладываю швабру и просто сворачиваюсь в клубок, рыдая над несбывшимися мечтами и надеждами.