— Ну, и куда ты собралась, там дождь, истеричка!

— Не называй меня так!

— Да я вообще никак тебя называть не буду! Задолбала! Вожусь с тобой, с малолеткой.

— Так не возись! Я же сказала, ничего не будет!

— Да и не надо мне ничего!

— Тогда не целуй меня так больше!

— И не буду.

— И не надо! — стону последний раз, руками лицо закрывая. Машина трогается с места, а я последний раз шмыгаю и в окно лбом упираюсь. По пути домой Сережа еще заезжает на заправку, а потом уже везет меня домой. Тормозит с другой стороны дома, но не моего, а Лениного.

— Спасибо, что подвез, — бурчу, пытаясь отстегнуть ремень этот. Он не поддается. Сережа ловко нажимает кнопку, переваливается через мои колени и открывает двери. Очевидно, думает, что я бы и с ними долго возилась. На прощание даже не говорит ничего. Грубиян! Тороплюсь вылезти из машины и под стеной дождя добежать до своего подъезда. Под крышей ищу в кармане ключи, и вдруг пальцы натыкаются на что-то твердое. Достаю непонятный предмет и вижу плитку шоколадки «Милка»! В груди, замерзшей от обиды, разжигается тлеющий уголек. Я поджимаю губы, чтобы не расплакаться. Это он на заправке купил! До этого карман пустым был! Переворачиваю шоколадку, а на ней его почерком начеркано ручкой: «Удачи на контрольной, Зай».

Улыбка сама собой до ушей расплывается. Прижимаю шоколад к груди и шумно выдыхаю. Какой же он все-таки классный!

Захожу скорее домой, прячу шоколадку в сумку и готовлюсь постепенно ко сну. Остаток вечера провожу за перепиской с Леной, почти в подробностях рассказывая, каким был мой поцелуй. Даже стремно вспомнить это странное слюнявое нечто, которое было с Климом. Этот другой. Лис другой! Вспоминая его слова, перехожу на страницу Василины. Большая часть фоток с Сережей. Они то в компании. То на склоне горы. То на пляже. Это дико раздражает. Они могут не спать, но она вряд ли когда-то отлипнет от него!

Звук входящего сообщения отвлекает. Сердца ритм зашкаливает, когда читаю простое и емкое: «Сладких снов, Зай».

Можно не отвечать. Не провоцировать. Дать понять, что эта шоколадка ничего не изменила. И вообще, ничего не значит. И поцелуй не значит.

Зайка: «Ты один?»

Мне тут же прилетает селфи, и я краснею до корней волос. Его наглая улыбка, голый торс с четкими кубиками пресса и рука в сильно оттопыренных штанах. Ну, дурак! Это его комната в родительской квартире. Я была там всего однажды.

Зайка: «А почему там?»

Лис: «Это не тот вопрос, который я ждал. Сегодня тусовка с предками. Приезжают Анька и Никитос с семьями. Хочешь, тоже приезжай?»

Вот так просто? Я бы хотела. Я знакома и с Аней, и даже с Никитой, его старшим братом. Они все классные, любят пошутить и постебать друг друга.

Зайка: «А Василину ты тоже позвал?»

Лис: «Она не часть семьи. И никогда ею не станет».

Зайка: «А я?» — Господи, ну, зачем я спросила, зачем? А теперь смотреть, как он печатает и бояться ответа.

Лис: «А у тебя есть шанс».

— Уииии! – пищу на всю комнату, валюсь на кровать и ногами мотыляю, как ребенок. Сердце из груди вырваться готово. Мне даже дышать больно. Я закусываю губу и набираю.

Зайка: «Всего один?»

Лис: «Хотел бы я сказать, что да, но ты сильно въелась под кожу».

Дыхание перехватывает от этой простой фразы. Летать хочется. Поэтому я убираю телефон, как соблазн позвонить ему и попросить меня забрать, а сама делаю ряд упражнений, чтобы загнать свое тело и быстро уснуть. Быстро, конечно, не получается. Ведь меня всю распирает, приходится все пересказать Лене, которая, хоть и радуется за меня, напоминает, что я дура, раз ведусь на это все снова! Но мне так на это плевать! Мне так нравится это окрыляющее чувство, что я с глупой улыбкой вырубаюсь, лишь чувствую, как мама поправляет одеяло и целует меня в щеку.