— Ты помнишь про условие?

— Да. Сейчас?

— Можем поехать ко мне?

— Нет, мне домой надо, — не отрываю взгляда от его губ.

Они словно нарисованные. Последние три дня я, кажется, сотни раз фантазировала, каким будет этот наш поцелуй. Поцелуй — плата.

Поцелуй с условием. Не начало отношений, как в прошлый раз, а просто случайное касание губ, чтобы отблагодарить за помощь, за время, которое он на меня потратил, за внимание, которое уделял. За нервы, которые тратил. Просто, за то, что был рядом и не подвел.

И можно ведь на мгновение просто представить, что мы снова вместе, что этот поцелуй будет лишь одним из тех многих, которые нам предстоят. Пока однажды не станет той самой прелюдией, после которой его губы спустятся ниже, ниже, ниже…

— Значит, тут? — интересуется Сережа у самых губ, оставляя на размышления пару элементов.

— Да, только быстро, как пластырь сорвать.

— Вот этого не обещаю, — уже хрипло, уже в губы, уже плотно к ним прижимаясь… Где-то раздается стон, и я вздрагиваю.

Особенно, когда понимаю, что это мой. Что это у меня такая реакция, когда его наглый язык, смочив мне губы, скользнул вниз, напоминая, каким может быть поцелуй Сережи Самсонова.

До звона в ушах.

До дрожи рук.

До ватных коленок.

Я просто теряю связь с реальностью. Уношусь в небо, прощаясь с пустой и серой действительностью.

Звуки города, его шум - все глохнет, как в наушниках, запуская в голову музыку, что битами бьет прямо в сердце.

Сережа даже не намерен тормозить, он лишь разгоняется, орудуя внутри языком, играя с моим в неприличные игры. Мы можем не двигаться, но за нас говорит дыхание. Оно смешивается, становится горячим, пускает в кровь дозу адреналина. Перед глазами калейдоскоп схожих эмоций... Ярких, незабываемых! Они пьянят, как победа, как восхождение на пьедестал, как пенальти на финальных секундах матча. Я просто задыхаюсь. Тону. От страха, что сейчас все кончится, тошнит.

Выдыхаю от облегчения, когда Сережа тянет меня за куртку, обнимает одной рукой так, что чувствую через ткань.

Сама бросаюсь в омут, обхватывая его руками за шею. На голову падает капля, потом еще одна и еще.

Дождь обрушивается стеной, но я лишь фоном слышу, как люди открывают зонты, как люди бегут в укрытия.

А я плачу вместе с дождем, когда поцелуй обрывается, а губы Сережи шевелятся в попытке мне что-то сказать.

— А?

— Говорю, залезай, а то заболеешь!

24. Глава 23.

Тепло машины отрезвляет. Дыхание восстанавливается. А мысли, разбросанные стразами, наконец, собираются в постыдное слово «дура». Как я могла так быстро растечься перед ним лужицей? Сережа уверен, что я теперь будут послушной куклой, даже руку на мое колено опускает.

— Нет, — тут же скидываю. — Домой меня отвези!

Еще и прямо на улице, в центре города. О чем я вообще думала??? Ладно, я просто не думала. Мозг на какое-то время просто потерял связь с телом.

— Вот так, да? Использовала меня и бросаешь!

— Прекрати паясничать, просто отвези меня домой, — на грани слез, ком в горле. Могла же просто коротко чмокнуть, не показывая своей слабости, а сама… Это все он виноват! Мог бы быть хоть раз джентльменом!

— Да что я сделал-то? Что за истерика?!

— Мог не целовать меня так.

— Да как так?!

— В засос! Мог вообще оставаться джентльменом!

— Джентльменом? — рычит Лис и резко хватает мою руку, тянет к себе, опускает на твердый пах, да так, что ладонь просто обжигает. — Да я три дня дурею от стояка, а ты мне за поцелуй выговариваешь? Я и так еле сдерживаюсь!

— Это твоя проблема, я тебе больше ничего не должна! — пихаю его руку, его всего и хочу выйти из машины, но двери заблокированы.