Вздрагиваю, замечая в зеркале маму. Она удивленно на меня смотрит, но молчит. Я сглатываю и убираю тушь в отдел для косметики.

— Собралась?

— Ага.

— Ну, иди!

— Пока!

Диалог просто гениальный, но ощущение такое, что там были совсем другие вопросы, как, собственно, и ответы. Что она поняла, что краситься на встречу с подружкой-одноклассницей я бы точно не стала?

Я выхожу из подъезда и стремительно сбегаю по лестнице, не в силах ждать лифт. Сомнения, как мошки, постоянно лезут в лицо, страх, что поступаю неправильно, тучей висит на небе, но собственная решимость наступает на горло всем лишним чувствам. Это не свидание, это лишь способ достичь цели, ради которой я столько лет отказывала себе в простых радостях, вроде поездки на море. Вместо этого я оставалась в городе и тренировалась, чтобы не потерять форму.

Я выбегаю на улицу, и ветер чуть не сносит меня. Обалдеть! Аж дыхание перехватывает. Зато если повернуть, то можно бежать, пока он тебя подгоняет в спину. Так и добегаю до дома Лены. Именно возле него на углу стоит синяя, сияющая БМВ. Обычно он ездит на черной, но я попросила, если есть возможность…

В общем, он взял другую машину. Дверь открывается именно в тот момент, когда я подхожу, последний раз оглянувшись. Я ныряю в тепло, но тело все равно вздрагивает от человека, который внимательно осматривает мой внешний вид. Улыбается, гад такой!

Пусть только попробует что-то сказать, я сразу уйду!

Он поднимает взгляд к моим искусанным, обветренным губам, потом выше, цепляет глаза.

Молчи, просто молчи! Мне нельзя выходить. Мне нужны эти чертовы уроки!

— Ты, — Сережа откашливается. Треплет прическу. Резко отворачивается. — Учебники-то взяла?

— Что? Ах, да! Конечно, взяла, — ставлю на колени рюкзак. — Вот тут рабочая тетрадь и учебник.

— А обычная тетрадь?

— Зачем?

— Ну, как, черновик! Будем записывать правила, потом тесты делать, тебе же контрольную нужно сдать?

— Да. Смотрю, ты, прям, загорелся, может, станешь не футболистом, а преподавателем? Ну, когда вырастешь?

— Я уже вырос и четко знаю, чего хочу. Думаю, напоминать не надо?

— Не надо. Ну, поехали, за тетрадками. Только у меня… Денег с собой нет.

— Натурой отдашь.

— Не смешно! Почему ты сразу все переводишь в интимную форму?

— Потому что, блин, хочу тебя! — срывается он, но тут же затихает. — Я два твоих дня рождения пропустил. Пусть будет подарок.

Пожимаю плечами.

— Пусть будет.

Мы приезжаем в большой книжный магазин. Тут же и канцелярия. Я тут же иду к тетрадкам, к которым привыкла. Спокойные обложки, ровные линии, ничего не отвлекает. Сережа тянет меня в сторону яркой мишуры.

— Смотри, вот эта похожа на твое первое платье.

Светло-розовое, блестящее, с элементами пуха. Я ощущала себя птицей. Но это не первое.

— Первое, в котором ты меня увидел. Мне было пятнадцать.

— А, да. Ну, ты поняла же. А какое было самым первым? Помнишь?

— Ну, конечно. Оно было голубым, почти без страз, с вышивкой, которую мама вышивала в ночь перед соревнованиями.

— И какое ты место заняла?

— Десятое. Но мне было шесть, и я была так счастлива, что не поняла толком ничего. Через год я, наконец, заняла первое место. Только через год. Но в том же самом платье. А ты?

— Я не носил платьев, — усмехается Сережа и показывает мне красную тетрадь. — Помню, были повсюду красные листья, когда я почти забил свой первый гол. Вел мяч к воротам, лихо обходил других ребят, почти был у цели, а потом пришли люди отца и сказали, что мне нужно срочно уехать. Со своего матча. Мы тогда проиграли. А могли бы выиграть. Мне было восемь или около того. Ну? Выбрала?

Смотрю на профиль Сережи и не могу представить его другим, маленьким, обиженным. Ему не дали забить гол? Хочется по головке погладить.