Когда она прямо у меня на глазах поскальзывается и, падая, скатывается вниз со склона оврага, мое сердце испуганно ухает куда-то в желудок, а ноги сами несутся следом! Какая там глубина? Живая?

Скользим по склону вместе с Исмаилом.

- Настя! - кричит он.

- Егорова! - пытаюсь добиться ответа я.

Уже почти рассвело, видно, что она ничком лежит на самом дне, почти скрытая густой травой, и я забываю обо всех ее недостатках, в ужасе думая только об одном - хоть бы не сломала себе ничего, хоть бы не убилась, растяпа!

- Егорова, - выдыхаю, первым падая рядом с ней на колени. - Что ж ты неуклюжая такая?

Переворачиваю. На лбу рассечено, кровь льется по лицу - ударилась об камень, похоже. А вот и он валяется рядом.

- Настя, - турок следом за мной опускается на колени в грязь тоже. - Живой?

Она открывает глаза. Расфокусированно смотрит на нас.

- Мерзавец... - шепчет, встречаясь со мной взглядом.

- Фух, узнала, - выдыхаю, даже не обидевшись (и не удивившись) на такое нелестное определение. - Где больно, Егорова?

Турок тянет свои ручонки, чтобы ощупать ее, приходится немного оттолкнуть, добавив пару русских непечатных выражений.

Нет, ну, я же ясно ему сегодня вечером сказал, что без вариантов здесь! Что ж эти турки такие непонятливые? Он встает и немного отходит в сторону, рассматривая путь по дну оврага. Наверху столпились наши туристы, но густая растительность, чём-то отдалённо напоминающая наши родные лопухи, надежно скрывает подробности происходящего здесь, внизу.

- Головой ударилась, - Настя щупает разбитое место. - А так, не пойму пока. Язык, кажется, еще прикусила, когда падала... Что ты делаешь... Соколовский!

Игнорируя возмущенные возгласы, ощупываю ее сам.

- Язык - это хорошо. Язык - это значит, по-минимуму будешь ядом плеваться...

Пробегаю пальцами по ее ногам, рукам, спускаюсь на ребра - не то, что я такой уж большой спец по переломам, но раз не кричит от боли при прикосновении, значит, все более-менее нормально.

- Как же тебя угораздило-то, неуклюжая? Ты что, оврага совсем не видела? Его так-то метров за сто все успели разглядеть!

- Уйди от меня, Соколовский! - она внезапно всхлипывает, и я удивленно вглядываюсь в немного испачканное кровью, но всё равно красивое лицо. - Отстань! Прошу тебя! Я сама!

- Сама она! Ты сама уже натворила дел! Давай, осторожненько, встаем вместе. И прекратила мне тут... истерики свои! Меня в отделе убьют на фиг, если помощь тебе не окажу!

Но жалко, жалко ее безумно. С трудом перебарываю дурацкое желание прижать Егорову к себе и успокоить, приговаривая всякие глупости на ушко. Такая несчастная, беззащитная такая сейчас...

Закусив губу, медленно поднимается, опираясь на меня. Рукой снова щупает свой лоб.

- На самом деле, ничего там страшного у тебя - так царапина просто. Сейчас обработаем и дальше пойдём.

- Теперь я совсем некрасивая, - горько выдаёт она.

Вот дурочка!

- Нет, пара красивых мест у тебя еще осталась! Вот например...

Исключительно чтобы ее немного взбодрить, предварительно убедившись, что никто на нас уже не смотрит, кладу ладонь на ее грудь! И даже успеваю сжать! О-о-о!

- Придурок, - шипит она, лупя по пальцам.

Ну, вот, моей змее немного полегчало!

16. 16 глава. Поговорим?

Ну и пусть Соколовский снова старается ради отдела! Ко мне там, действительно, относятся очень хорошо, не то, что в прокуратуре... Зато я буквально кайфую от ненавидящего взгляда нашей селёдки! Ох, как приятно, отказывается, быть объектом ревности!

Мой рюкзак теперь у него на плече. Ну и, самое главное, держится Арс рядом, постоянно хватая за руку, стоит мне неловко ступить!