- Эй, мужики! - окликаю их. - Что здесь происходит?

Они синхронно замирают. Потом один направляет фонарик в нашу с Настей сторону - переводит с меня на нее, останавливается на моем лице.

- Кто такой? - спрашивающий - это явно не Настин воздыхатель. Того я, хоть и видел в темноте, но запомнил!

- Я из соседнего лагеря. Мы там, чуть ниже, на ночлег остановились.

- О, - они перекидываются парой фраз по-турецки, потом один, видимо, самый главный, обращается к нам. - Наша фирма?

- Да, наверное, ваша, - футболки, во всяком случае, у вас одинаковые.

- Предупредить надо!

- Да о чем?

- Дождь. Здесь поток с горы сходит, когда дождь! Накроет нас!

- Да какой же это дождь? Так моросит немного! - не понимаю я.

- Здесь - чуть-чуть! Там, - он показывает лучом фонаря в сторону горного пика. - Сильный! Надо, чтобы они подниматься к нам! Вместе пойдём сейчас дальше. Утром может поздно стать!

- Тогда я их предупрежу! - дергаюсь в сторону той тропы, по которой сюда пришел.

- Давай! - командует турок.

И уже слетая вниз с холма, по подсвечиваемой фонариком еле заметной тропинке, я вспоминаю, как молча и равнодушно отступила в сторону от меня Настя, когда я сказал, что должен предупредить своих. Наверное, обрадовалась, что избавилась от меня...

14. 14 глава. Ревность

Конечно! Бегом понесся спасать свою селедку! Даже не взглянул в мою сторону!

Да нет, Настенька, ты себе тут Соколовского-ангела не придумывай! Он не из благих намерений тебе услугу в палатке оказать собирался! Честно же сказал человек (и как в его ненормальной голове только такое формулируется!), что не желает, чтобы какая-нибудь порно-зараза из Турции приехала в Россию и заразила весь отдел!

И только сейчас до меня вдруг доходит! Это что же получается? Соколовский считает... что я со всеми мужиками из отдела сплю? Ведь такие болячки, они, передаются исключительно половым путем! А наградить отдел я могу только если пересплю со всеми! Ах, ты мерза-а-авец, Соколовский! Ты и не меня спасать собирался, а друзей своих!

А ты сама, Егорова, дура! Надумала себе! Растаяла! А ведь он даже и не пытался соврать, что испытывает к тебе хоть какие-то положительные чувства! Он все честно и сразу называл своими именами!

И во время опасности так же честно рванул спасать благоверную свою селёдку, даже не обратив внимания на тебя!

Но так целовался, скотина такая, что немудрено было не только голову, но и честь потерять! И такой нежный, такой страстный был... Ну, Егорова, есть во всей этой ситуации и положительный момент - будет теперь тебе, что в старости вспоминать! Эх... жаль, что Варька так рано пришла!

Помогаю Варьке и Исмаилу складывать нашу палатку, чувствуя, как слезы смешиваются с каплями дождя!

Так, Егорова! Взяла себя в руки немедленно! И чтобы даже не думала больше о нем! Вычеркнула из памяти мерзавца! Да, вычеркнешь его, если после отпуска все равно в одном отделе работать придется!

Путешественники из соседнего лагеря, возглавляемые Соколовским, появляются у нас на поляне, когда наши инструктора уже собираются уводить нас в кромешной темноте в какое-то, по их словам, безопасное место.

- Все в порядке, Егорова? - озабоченно спрашивает мерзавец, талантливо отыгрывая беспокойство обо мне.

- О селедке своей волнуйся! А я как-нибудь сама справлюсь! - шиплю ему в ответ, не заботясь абсолютно о том, чтобы кто-нибудь, в том числе вышеназванная селедка, не услышал.

- Хм, какая муха тебя уже успела укусить? - с тяжелым вздохом говорит он.

- Турецкая. Муха. Заразная! Держись подальше, Соколовский! Вдруг болезнь передается... половым путем!

- Сенечка, а кто это у нас тут? - селедка, на правах хозяйки Соколовского, сует свой нос в наш разговор.