- С Исмаилом "не хочу"! Со мной "не хочу"! Капризная какая! Я устал, Егорова! Давай быстренько дело сделаем и спать будем!

Соколовский берется руками за край моей футболки и тянет вверх. И как мне быть? Как быть, если я не о таком мечтала! Мне хотелось, чтобы это случилось не потому, что Соколовский спасает в моем лице наш отдел от страшной турецкой болезни, передающейся половым путем (практически жертвует собой), а потому, что желает меня! Мне хотелось, чтобы это был порыв чувств, взрыв эмоций, а не вот такой вот сомнительный расчет! Мне хотелось... Но с другой стороны...

Футболка ползет вверх. И я послушно поднимаю руки. Она улетает в сторону...

С другой стороны... Разве не о Соколовском я мечтала два года? Разве не этот... потрясающе сексуальный, безумно красивый и абсолютно недоступный мерзавец был пределом моих грез? И самое главное, если серьезно... разве ты не любишь его Егорова? По сути, весь вопрос как раз именно в этом! Ведь если любишь, как думала всё это время, какая тебе разница, где, как и по какой причине он будет с тобой?

Только если для него это все будет механическим надуманным процессом, не разобьет ли это твое, Егорова, и без того надтреснутое сердце?

- Ну, чего ты трясешься так? Боишься меня, что ли? - хриплым шепотом спрашивает Арс, стаскивая через голову и отбрасывая следом за моей и свою футболку тоже.

Киваю. Не то, чтобы боюсь, просто это все как-то неожиданно. И да! Да! Боюсь! Ужасно боюсь! Боюсь, что ты посмеешься над моими чувствами! Боюсь, что завтра ты к селедке своей вернешься! Боюсь, что тебе со мной не понравится! А как буду я? Я, как раньше, уже не смогу притворяться!

- Иди ко мне!

Горячие ладони ложатся на мою спину. Обнаженное по пояс мужское тело вжимается в болезненно напряженную грудь, скрытую одним лифчиком. Хватаю ртом раскаленный турецкий воздух! Я знаю, что это ОН сейчас со мной! Но не верю! Не верю!

Губы оставляют ожег на виске. Внутри меня что-то болезненно обрывается... Потом ползут по скуле, замирают напротив моих... В миллиметре! Забываю, как дышать. Сердце разгоняется в груди, и мне кажется, его бешеный стук слышно далеко за пределами палатки!

- Обними меня, - прямо мне в губы!

А я каждый звук чувствую кожей! И этот концентрированный мужской запах - сигарет, дезодоранта, пота голову кружит. Руки послушно ложатся на его спину. Пальцы сжимаются на упругой горячей плоти! Мурашки бегут вдоль позвоночника и, кажется, руки трясутся, как будто я прикасаюсь сейчас к чему-то сокровенному, священному, к чему-то недоступному, но именно сейчас по странному стечению обстоятельств, вдруг ставшему на время моим!

- Арс...

Имя сминается его губами! Язык скользит между моих шокировано распахнувшихся губ. Ударом тока прикасается к моему языку! И я, не осознавая этого, отвечаю!

Голова не соображает совершенно! В ней, кроме мысли, что меня целует Соколовский, только развратное "еще! еще!"! Но тело само знает, что дальше. Это ведь, как с велосипедом - один раз научишься, даже память потеряв, не забудешь, как это делать! Руки изучают его плечи, шею... выше... и вдруг обнаруживают, что если самыми кончиками пальцев трогать короткий колючий ежик на его затылке, то это странным образом волнует меня и заставляет шумно втягивать носом воздух его!

Сильное, потрясающее на ощупь тело вжимается в меня сильнее. Рука фиксирует за затылок, путаясь в моих растрепавшихся волосах.

Мне хочется тереться об него. Мне хочется... еще ближе... еще сильнее... Чтобы ни миллиметра между нами! Поцелуй из изучающе нежного вдруг становится яростным и жгучим! Задыхаемся оба.