Чижар шёл по извилистым улочкам к центральному проспекту, особо не размышляя о том, куда идёт; ему было достаточно знания, что он выполняет важное задание. На одном уютном перекрестке, где учёные-экспериментаторы проводили опыты с антиматерией на открытом воздухе, Чижар вспомнил, что хотел поесть, и тут же достал энергопластинку, смял её пальцами и отправил в рот. Тело наполнилось приятным теплом, и Чижар улыбнулся ещё шире.

Некоторые прохожие приветливо махали ему. Чижар лишь улыбался, не зная на самом деле, кто они такие и что их с ним связывает. Иногда с ним случались казусы, когда какое-то существо внезапно заводило разговор о малопонятных вещах. Дополнительная память подсказывала Чижару его особенности: что он достаточно старый житель Цимцума и у него есть множество знакомых. Но сам Чижар об этом никогда не помнил, поэтому лучшей стратегией в таких ситуациях было вежливо выслушать, улыбнуться и идти по своим делам.

Чижар почти подошёл к главному проспекту, когда на соседней улочке что-то блестнуло. Здоровяк, будто любопытный зверёк или наивный ребёнок, пошёл за свечением. Подойдя поближе, Чижар обнаружил в густой, мучного цвета траве круглый золотистый предмет со стеклянной крышкой, размеченной полосками разного цвета. Чижар закинул предмет в карман, где хранил разные находки, и хотел было уйти, как услышал чей-то голос:

– Как думаешь, почему у нас нет зимы? – спросил Чижара морщинистый гуманоид, торчавший из окна маленького белого домика. На гуманоиде была синяя шапка с бахромой и белый спальный костюм.

– Что такое «зимы»? – искренне спросил Чижар, подойдя к окну.

– Не «что», а «когда», – ответил гуманоид, ловко запрыгнув на подоконник своим костлявым телом. – Это время такое. Во многих мирах, где есть звезды, планеты кружатся вокруг них и подбираются то ближе, то дальше. Когда близко – лето, когда далеко – зима.

– Любопытно, – отозвался Чижар. – А вокруг чего вращается Цимцум?

– Вот! – воскликнул гуманоид и соскочил с подоконника на землю рядом с Чижаром. – Считается, что Цимцум вращается вокруг своей оси. Но это самое глупое заблуждение среди всех имеющихся!

– А что в нём глупого? – спросил Чижар, глядя то под крышу города, то на гуманоида. От этих движений ему стало дурно, и лакер решил сосредоточить взгляд на чём-то одном. Например, на синей шляпе. – Красивая шапка.

– Благодарю, сам шил, – улыбнулся гуманоид. – В отличие от зазнаек в главном университете, которые сами даже в туалет сходить не могут без ассистента! Можно ли удивляться тому, что они так погрязли в своих циферках и квантовых расчётах, что совсем не видят очевидной реальности?!

– Я тоже не вижу? – уточнил Чижар.

– Сейчас и проверим, – нахмурился гуманоид. – Мы привыкли считать, что раз у Цимцума есть цикл, значит, он вращается, делает оборот вокруг своей оси, так?

– Может, и так, – ответил Чижар, вовсе не привыкший к подобным рассуждениям, но правило вежливого поведения само подсказало, что отвечать.

– И так же мы знаем, что Цимцум находится в моменте «сейчас», так? – Гуманоид придвинулся поближе к Чижару, настолько близко, что лакеру пришлось присесть, чтобы видеть не только синюю макушку собеседника. – Значит, Цимцум вне времени! Он – точка покоя, ноль. Улавливаешь, какое дело? Вот почему у нас нет зимы! Цимцум не вращается!

– Тогда что вращается? – спросил Чижар.

– Всё! Вокруг него! – сказал гуманоид и уставился Чижару прямо в глаза.

– Ого как! – восхитился Чижар, скорее странно розовыми глазами гуманоида, чем тем, что он сказал.

– И я о том же! – подхватил гуманоид радостно. – Понимаешь, это открытие, которое перевернёт научный мир! Кардинально и бесповоротно!