– Чувствую себя мажором, – согласился сын с улыбкой.

– Без остановок ехать тридцать минут! – продолжила Елена с восхищением. – Но оно того стоило. Хотя бы разок побывать там.… Из окон вагончика виден лес, много грибов под деревьями, эстакада!.. Красиво. Очень! Сюда хочется вернуться. А бассейн на станции ты видел? Народу пара человек всего! Лежаки, пляж с белым песочком. Голубая-голубая в цвет неба, зеркальная на солнце, гладь воды вровень с горизонтом, когда смотришь из окна вагона… Большой бассейн, выложенный мелкой бирюзовой мозаикой… – Елена мечтательно прикрыла глаза. – Картина, как на Бали, только пальм не хватает! Вместо них вокруг кедры. Кокос в руки и ты в Тай-Ланде! Чем тебе здесь не Тай? У нас тоже красиво!

Она рассмеялась, потом погрустнела. О Тай-Ланде ей только мечтать осталось…

– Гляну по карте, где это. Эстакада, которую мы проезжали. Побываю. Потом. Грибов – море!

Больше трёх часов гуляли по зоопарку, фотографировали разных животных, арт-объекты. Фото на фоне огромного фонтана с фигурами.… Хрустели на скамейке жареной картошкой на палочке.

Они вернулись домой под вечер. Больше часа пересматривали все вместе отснятые в зоопарке фото и видео.

Четыре дня спустя.

Елена принесла тарелку овощного супа маме, выложила хлеб на блюдце, чай с лимоном.

На столе лежали нетронутые с утра цветные ручки, которыми она каждый день раскрашивала детские книжки. Кроссворд не разгадывали вместе несколько дней. Она так и сидела весь день на своём стуле, как Елена её посадила утром, смотрела в окно, спала или думала о чём-то своём…

– Ма, ты таблетки принимала утром свои? – спросила Елена.

– Ела, ела, что надо всё принимала, – она рассмеялась.

Лицо вытянулось гримасой, что-то насторожило Елену в её мимике, но она не могла определить, что конкретно… Смех? Улыбка? Интонация? Глаза?

– Ты не знаешь, почему у меня нога не шевелится? – спросила мать с усмешкой.

– В смысле? Где? Какая? – Елена даже растерялась от неожиданности. – Да перестань ты ржать, объясни нормально.

Смешно ей, обхохочешься.

– Ну, вчера, – нетерпеливо сказала мама. – Вырубилась, ни с того ни с сего, когда вставать начала. Я из-за стола встала когда, и нога подвернулась.

Она смотрела на Елену по-детски большими глазами.

Елена с сыном подняли вчера её с полу. Бабушке посидеть захотелось. Она и раньше так падала, внезапно. Усадили на стул, пододвинули к столу. Раз в пару месяцев, она стабильно плюхалась мягким местом. Поднимали вдвоём.

Елена почувствовала накатывающую волну душного страха. Пальцы её сжались сами, готовясь к действиям, мысли в голове запрыгали вопросами теста, требуя ответов и немедленно. Память выдала события прошедших дней, все контрольные точки. Вчера, когда Елена вечером, как обычно, последние три года до этого, помогала добраться до кровати и лечь, ей показалось, что у мамы взгляд поплывший, чуть другой, чем всегда. Будто она прислушивается к чему-то, внутри себя … смотрит сквозь неё, на то, что за спиной…

Елена переспросила ещё, всё ли в порядке.

– Всё хорошо, – в ответ, и улыбка. – Спасибо.

Елена пожелала спокойной ночи, погасила свет…

Утром. Принимала ли она лекарства свои от давления? Спросила, говорит, принимала, но по лицу не догадаешься, правду или нет говорит. А давление мерила? Сколько?

Елена посмотрела в тетрадь на столе со столбиками цифр и датами. Мерила, записано. Последняя запись вчера днём, 30 августа. А вечером записи нет… Сегодня пусто.

Ноги у неё давно еле-еле шевелятся, отёки не спадают. Весь день сидеть на стуле – конечно! Гипертоническая болезнь диагностирована около десяти лет назад. Сколько раз говорила ей, – сотни! – встань, пошевелись хоть немного, просто постой у стола. Бесполезно. Сядет и сидит…