– Это кто же тебе привезёт? Врёшь, наверно?

– Тётя Тома, соседка, она в Южно-Сахалинск в больницу приехала,– не моргнув глазом, соврала Надя.

Никакой соседки тёти Томы не было и в помине, врать её заставила необходимость оказаться на автобусной остановке раньше вездесущего Сёмки, который повадился выбирать лучшие окурки. Но окурки и ей нужны позарез – на четверых у них с девчонками осталось только две полные сигареты, выпрошенные Зиной у какого-то парня, и теперь подошла Надина очередь обеспечивать всех на следующую неделю. Недостатка в окурках на автобусной остановке никогда не было, и если бы не пронырливый Сёмка, не было бы и проблем.

Воспитательница продолжала укладывать в мешки постельное бельё для прачечной и, кажется, забыла о Наде.

– Так я пойду? – напомнила о себе девочка.

– Смотри у меня – мигом туда и обратно.

– Спасибо, Нина Викторовна, – Надя побежала к двери, и в это время в коридоре появился Сёмка. Ему не надо было объяснять, что заставило её подняться в такую рань, сказочки про тётю Тому – это для воспитателя, а он живёт на свете почти тринадцать лет, и его на мякине не проведёшь. Сёмка со всех ног устремился к двери, но его остановил окрик Нины Викторовны:

– Сёма, вот хорошо, что ты проснулся! Помоги мне отнести бельё в прачечную. Подожди минутку, я ещё шторы сниму.

Сёмка исподлобья глянул на Надю, красноречивее слов высказав взглядом всё, что он о ней думал в эту минуту, да и о воспитательнице тоже. После Ёжика на остановке делать нечего – всю траву прочешет.

С хмурым видом Сёмка уселся на стул, а Надя, показав ему язык, выскочила за дверь.

– Обуйся!– прокричала уже вслед Нина Викторовна и покачала головой: – Да что же это за девчонка такая оголтелая – вихрь, да и только!

На остановке никого не было, кроме мужчины с портфелем, который не спеша покуривал, сидя на лавочке. Сигарета быстро убывала. Стали собираться люди, в основном, женщины – они Надю не интересовали. Не отрывая взгляда, она смотрела на курящего мужчину и пробовала на нём свои телепатические способности:

– Хватит уже, покурил – дай другим покурить,– мысленно внушала ему Надя, сосредоточившись на сигарете. Бросай, бросай, бросай! мне ведь ещё надо успеть добежать и затушить, пока не истлела совсем,– уговаривала она.

Подействовало! Мужчина поднялся, бросил сигарету, но, посмотрев на девочку в казённом платье в напряжённой позе бегуна на высоком старте, усмехнулся и раздавил окурок носком начищенного ботинка.

– Курить вредно, детка, так и заруби себе на носу,– назидательно произнёс он и направился в сторону вокзала.

– Жлоб, – прошептала Надя, провожая его взглядом, и, заметив, что тот удалился на безопасное расстояние, крикнула: – Жлоб начищенный! – выплеснув с этими словами всю свою досаду, обиду и что-то ещё, заставившее её прищурить глаза и закричать так, чтобы слышали все, вслед этому холёному очкарику в шляпе.

Подошёл автобус, и через минуту на остановке никого не осталось. Оглядываясь по сторонам, одновременно шарила и по траве глазами. Большой карман на подоле её платья быстро наполнялся окурками. Можно бы и уходить, но в это время она заметила парня, который прикуривал сигарету, не обращая внимания на приближающийся автобус. «Вот лох! – Надя обрадовано наблюдала за непрактичным пассажиром, – и куда его глаза смотрят, не полезет же с сигаретой в автобус, затянется раза три, не больше». Парень поднёс зажжённую сигарету ко рту и, бросив взгляд на автобус, отшвырнул её щелчком далеко в сторону. Надя сорвалась с места. Почти целая сигарета была мгновенно обнаружена, загашена и отправлена в карман с окурками.