Евгений стоял у плиты, его руки двигались с отточенной грацией дирижера симфонического оркестра. Темные волосы выбивались из-под идеально белого поварского колпака, а в карих глазах читалась одержимость перфекциониста. На накрахмаленном фартуке красовалась золотая брошь в виде половника – единственное наследство бабушки, научившей его не просто готовить, а вкладывать душу в каждое блюдо.
"Бабушка," – пронеслось в его голове, – "что бы ты сказала, увидев меня сейчас?" Но он тут же отогнал эту мысль, как назойливую муху.
– Где чертов соус для столика шесть? – крикнул он, оглядывая кухню. – Вы все здесь спите?
– Уже готов, шеф! – отозвался молодой повар, торопливо подавая тарелку.
– Это что? – Евгений брезгливо взглянул на блюдо. – Ты называешь это соусом? Это помои!
– Но шеф, я сделал точно по вашему рецепту…
– Значит, у тебя руки не из того места! – он отшвырнул тарелку в мойку. – Переделать!
– Мария, черт возьми, столик четыре ждет уже десять минут! – рявкнул он, швырнув полотенце на стол. – Ты что, не понимаешь, что репутация ресторана строится годами, а рушится за минуты?
Мария, сжав губы, попыталась объясниться:
– Евгений Андреевич, там правда сложная ситуация. Гость утверждает, что вино испорчено, требует сомелье…
– Меня не интересуют твои оправдания! – перебил он, резко развернувшись к ней. – Не можешь справиться – ищи другую работу. У меня очередь из желающих здесь работать.
– Евгений Андреевич, – вмешался су-шеф Игорь, – может, стоит просто…
– Тебя не спрашивали! – отрезал Евгений. – Занимайся своим делом!
– Да что вы о себе возомнили? – вдруг вспыхнула Мария, ее серые глаза заблестели. – Думаете, если у вас успешный ресторан, можно обращаться с людьми как с мусором? Вы же сами когда-то начинали с нуля, помните?
– Не забывайся! – Евгений шагнул к ней, поправляя золотую брошь дрожащими от гнева пальцами. В голове промелькнуло воспоминание – бабушкина кухня, запах ванильных булочек, её теплые руки, показывающие, как правильно замешивать тесто. "Главное, Женечка, готовить с любовью…" Он яростно тряхнул головой, прогоняя непрошеное воспоминание. – Ты всего лишь официантка. Твоё дело – молча выполнять свою работу.
– А ваше дело – помнить, что вы тоже человек, – тихо ответила она, глядя ему прямо в глаза. – И что успех может быть таким же горьким, как пережаренный соус. Вы так боитесь потерять свои звезды, что теряете себя.
Евгений почувствовал, как внутри что-то дрогнуло от этих слов. На мгновение в глазах Марии он увидел отражение того самого мальчишки, который когда-то мечтал просто готовить для людей. Но гордость и страх показаться слабым взяли верх:
– Вон с кухни. И можешь не возвращаться.
– Как скажете, – Мария развернулась к выходу, но у двери остановилась. В её глазах блеснули слезы. – Знаете, ваша бабушка говорила мне, что главный секрет вкусной еды – это любовь к людям, для которых готовишь. Жаль, что вы забыли об этом. Она бы очень огорчилась.
Кухня замерла. В звенящей тишине было слышно только шипение масла на плите и далекий гул голосов из зала. Евгений стоял, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, чувствуя, как бабушкина брошь словно обжигает грудь.
Мария замерла в дверях кухни, сжимая папку с отчетами до побелевших костяшек. Её русые волосы, обычно собранные в аккуратный пучок, растрепались после очередной двенадцатичасовой смены. В больших серых глазах застыла усталость вперемешку с обидой.
– Евгений Андреевич, – она шагнула вперед, расправив плечи, – нам нужно поговорить о графике работы персонала.
– О чем тут говорить? – он даже не обернулся, продолжая колдовать над соусом. – Работаем, пока есть гости.