Взглянув вверх, я встретился с взглядом юной особы – её волосы отливали коричневым, а в мягких глазах цвета тёмного шоколада светилось сочувствие. Аромат, исходящий от неё, напоминал свежую выпечку со специями.

– Нет, Мария, только не говори, что ты опять собираешься притащить домой очередного бездомного кота, – раздался резкий голос её подруги.

– Посмотри на него, Лена! Он же замёрзнет насмерть.

– У тебя уже была кошка в детстве. Помнишь, чем это закончилось? Три месяца рыданий и обещаний больше никогда не заводить животных.

– Это другое. Я теперь взрослая.

– Взрослая? – Лена фыркнула. – Ты до сих пор плачешь над каждым бездомным котёнком. Что будет, когда этот состарится и умрёт?

– Замолчи! – в голосе Марии зазвенели слёзы. – Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь. Ты не можешь спасти их всех.

– Но я могу спасти хотя бы его.

Через неделю в квартире Марии

– Мурзик, прекрати точить когти о диван! – Мария всплеснула руками. – Уже третью накидку покупаю.

Я виновато прижал уши, но продолжил своё занятие. Мне нравился этот диван.

– Упрямый, совсем как я, – вздохнула она, садясь рядом. – Знаешь, Лена говорит, что я совершаю ошибку. Может, она права?

Я запрыгнул к ней на колени, утыкаясь носом в ладонь. Мария улыбнулась сквозь слёзы: – Ну и пусть говорят что хотят. Ты теперь мой.

Пятнадцать лет спустя

Солнечный луч скользнул по подоконнику, где я любил дремать после обеда. За эти годы квартира наполнилась новыми запахами и звуками. Появился Андрей – высокий мужчина с громким смехом и добрыми руками, от которого пахло кожей и древесиной.

– Папа, почему мама так волнуется, когда Мурзик чихает? – спросил как-то маленький Миша.

– Понимаешь, сынок, – Андрей задумчиво почесал мой подбородок, – когда-то Мурзик был очень болен. Мама тогда места себе не находила. Мы думали, что потеряем его…

– А сейчас?

– А сейчас он наш семейный ангел-хранитель. Правда, старый и ворчливый, – усмехнулся Андрей.

Я наблюдал, как рос Миша, как делал первые шаги, держась за мой хвост. Как учился говорить, называя меня "Мурр" вместо "Мурзик".

– Мама, а почему Мурзик всегда спит на твоём свитере? – спросил Миша однажды вечером.

– Потому что это тот самый свитер, в который я его завернула, когда нашла, – улыбнулась Мария, поглаживая меня по голове. – Знаешь, тогда все говорили, что я совершаю ошибку…

– И что?

– А я совершила чудо, – она поцеловала меня в нос. – Каждый день с ним – это маленькое чудо.

Сегодня я чувствую, что пришло время. Мои лапы уже не такие проворные, а прыжки не такие высокие. Но я должен сделать ещё одно дело.

– Мурзик, ты куда собрался? – Мария встревоженно смотрит на меня у двери. – На улице снег…

Я мягко мурлычу, прощаясь. Она всегда понимала меня без слов.

Я нашёл его вчера – маленького чёрного котёнка, такого же, каким был когда-то сам. Осторожно беру его за шкирку и несу к нашему подъезду. Оставляю у двери, зная, что Мария скоро выйдет на работу.

– Мурзик! – слышу я её отдаляющийся голос. – Вернись!

Медленно иду прочь, чувствуя, как падает снег – такой же, как в тот день, когда началась моя счастливая жизнь. Я прожил её хорошо. И теперь могу уйти спокойно, оставив после себя новую историю любви.

Закатное солнце заливало витрины ресторана "Евгений" расплавленным золотом, создавая вокруг здания в центре Москвы особую, почти магическую ауру. Внутри витал пьянящий аромат свежеиспеченного хлеба и прованских трав, смешиваясь с приглушенными разговорами гостей и мелодичным звоном хрустальных бокалов. Кухня гудела как растревоженный улей – лязг металла, шипение масла на раскаленных сковородах, отрывистые команды поваров.