Так, например, «прокурор Новосибирской области обратился в защиту государственных интересов в арбитражный суд с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки договора аренды от 16 августа 2000 г. № 1005 нежилого помещения площадью 59 кв. м, расположенного в здании государственного образовательного учреждения „Областной центр дополнительного образования детей“. В порядке применения последствий он просил обязать арендатора – ООО „Оптика – Сибирь“ освободить занимаемое помещение. В качестве основания недействительности сделки прокурор указал на несоблюдение сторонами при заключении договора требований ст. 13 Федерального закона от 24 июля 1998 г. № 124 „Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации“, согласно которой „заключению договора аренды помещения, закрепленного за государственным или муниципальным образованием, должна предшествовать экспертная оценка последствий такого договора для обеспечения целей образования, воспитания, развития детей“. Суд требования прокурора удовлетворил и обязал ООО „Оптика – Сибири“ освободить помещение. В решении арбитражный суд указал, что согласно ст. 7 ГК РФ в отношении аренды отдельных видов недвижимого имущества могут быть установлены ограничения. Таким ограничением суд признал требования ч. 3–4 ст. 13 Федерального закона „Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации“, согласно которым при решении вопроса о сдаче в аренду нежилых помещений, являющихся государственной собственностью и предназначенных для целей образования, воспитания, развития детей, необходимо получение экспертного заключения, проводимого учредителем, с целью оценки последствий заключенного договора по сохранению целевого использования помещения. Поскольку такого экспертного исследования не проводилось, суд сделал вывод о ничтожности договора аренды, признал помещение переданным для использования с нарушением целевого назначения.[25]

Представляется, что у государства нет собственного интереса, поскольку интерес характеризуется принадлежностью социальным субъектам (личность, группа лиц, общество). В деятельности государства, его органов находят свое выражение те или иные интересы, которые становятся «государственными», лишь отражаясь в ней.[26] Точно также «интерес юридического лица на самом деле является интересом группы лиц (акционеров в акционерном обществе), а не непосредственно этого юридического лица.[27]

Утверждение, что интересы, защищаемые государством, могут полностью соответствовать интересам общества, представляет собой идеальную модель, поскольку отношение государство – общество заключает в себе определенные противоречия. В какой-то мере эти субъекты противостоят друг другу. Однако разумное государственное устройство, предполагающее наличие механизмов самоограничения государства, с одной стороны, и развитое гражданское общество, характеризуемое высокой степенью осознания или ответственности, самоидентификации, с другой, способны свести противоречия до минимума. Конфронтация же государства и общества, интересов, защищаемых государством, и общественных интересов является свидетельством неэффективности государственного управления и самого механизма государства.

Общественный интерес, существующий объективно, в условиях демократического правового государства получает закрепление в праве и только тогда может становиться основой для правоприменительной деятельности органов государства. Признанный государством и урегулированный (обеспеченный) правом общественный интерес есть интерес публичный. Органы государства в своей работе должны основываться на правовых нормах, это касается и деятельности прокуратуры по предъявлению исков в арбитражные суды. Вместе с тем не совсем правильно ставить знак равенства между публичным интересом и интересом, выводимым из правовой нормы. В основе публичного интереса лежит действительно существующий интерес общества, а его отражение в правовом акте государства, имеет хотя и важное, но подчиненное значение.