– Эй, осторожно! – закричал кто-то.

Железная балка сорвалась с крана. Веймар замер, уставившись на падающую тень. Анна начала действовать раньше, чем подумала.

– Держись! – Она рванула его за воротник, и они рухнули в кучу песка. Балка вонзилась в землю в сантиметре от его ноги.

– Вы… – Веймар выкашлял пыль, глядя на её лицо. – Вы спасли меня.

Анна вскочила, пытаясь скрыть дрожь в руках. Сканер мигал красным: «Риск экспозиции – 99%. Рекомендую ликвидацию свидетеля».

– Вам стоит быть аккуратнее, – бросила она, разворачиваясь.

– Подождите! – Он схватил её за запястье. Контакт обжег, как ток. – Как вас зовут?

Имплант выдавал варианты: Ложь №14: «Линда», студентка Колумбийского университета. Ложь №8: «Сара», курьер…

– Айви, – выпалила она. Плющ на стене за его спиной шелестел, будто смеялся.

– Айви… – Он улыбнулся, и мир перевернулся. – Спасибо.

***

Той ночью Анна взломала свой имплант.

В убежище – бывшем бункере под прачечной – она подключила нейроинтерфейс к ноутбуку. Взлом защиты «Омеги» вызвал носовое кровотечение, но она не останавливалась. Архивы открылись: видео её тренировок, миссий, «чисток». И файл под названием Цель-117: дополнительные параметры.

– Нет, – прошептала Анна, когда экран заполнили фото. Веймар в восемь лет с братом. В пятнадцать – у гроба матери. В двадцать – со слезами на церемонии вручения премии. Они знали. Всегда знали. Его боль – причина, почему выбрали именно его.

Она выбежала на улицу, давясь рвотой. Дождь смывал слёзы, но не стыд.

У фонаря стояла Линн, соседка Веймара. Старуха держала зонт, будто ждала.

– Ты похожа на него, – сказала Линн. – Та же боль в глазах. Тот же страх быть настоящей. Я уже хоронила одного такого, как ты.

– Отвали, – прошипела Анна, но старуха схватила её за руку.

– Он ставит вторую чашку для брата. А ты? Для кого ты играешь в человека?

Анна вырвалась и побежала. Но вопрос повис в воздухе, как запах грозы.

***

Деталь:

На следующее утро Веймар найдет на подоконнике перо вороны, обмотанное медной проволокой – знак киллеров «Омеги». Но вместо страха он улыбнется и положит его в дневник рядом с записью: «Айви. Спасение или начало конца?».

А Анна, глядя в зеркало на синяки под глазами, поймет, что впервые за 17 лет хочет не убить, а обнять, обнять крепко-крепко, слившись в единое целое. Даже если это последнее, что она успеет сделать в этой жизни.

***

Кофе остывал. Анна смотрела, как пар растворяется в солнечном луче, пробивающемся сквозь шторы в квартире Веймара. В её кармане лежал флакон с «Серенитом» – прозрачным ядом, не оставляющим следов. Просто добавь три капли. Он даже не почувствует. Голос в импланте звучал убедительнее, чем когда-либо.

– Айви? – Веймар поставил на стол тарелку со слегка подгоревшими тостами. – Вы точно не против завтрака?

Она фальшиво улыбнулась. За неделю «дружбы» с Веймаром научилась кое-как имитировать человеческие привычки: смеяться над его непонятными шутками о квантовой физике, кивать, соглашаясь, когда он говорил о птицах, прятать руки, чтобы не выдать дрожь. Но сегодня всё было иначе.

– Я не голодна, – сказала Анна, пододвигая его чашку ближе.

– Как хотите. – Он разлил кофе. Вторую порцию, как всегда, поставил напротив пустого стула. – Знаете, я мечтал стать орнитологом. Но после смерти брата…

– Вы решили спасать людей, – прервала она. Скорее. Скорее.

– Нет. – Он снял очки, протер их краем рубашки. – Я решил спасать себя.

Имплант жужжал, как оса, замурованная в стекле. Анна достала флакон под столом.

***

«Серенит» разработали в лабораториях «Омеги» специально для неё. Без вкуса. Без запаха. Смерть за 12 минут. Она представляла, как Веймар схватится за горло, как его глаза остекленеют, как она подхватит его, притворяясь напуганной подругой. А потом исчезнет. Навсегда.