Время продолжало издеваться. Тянулось чертовски медленно и мучительно.

Но стоило Реджине выйти из реанимации, как оно внезапно остановилось.

Ее глаза застилали слезы. Окровавленной перчаткой она стянула с лица маску и дрожащими губами начала что-то говорить, но я не услышал ни единого звука.

– Реджина, – болезненная мольба в голосе Ройса что-то надломила во мне.

Я привык к смертям.

Я всегда с холоднокровность зачитывал список погибших.

Я знал, как именно нужно донести эту информацию до родных.

Но я не готов был стать тем, кто окажется в их числе.

Как бы сильно я не пытался отрицать реальностью, Соколы все же стали частью моей жизни.

И я не хотел терять кого-то из них.

– Ее состояние стабильно, – сквозь гул мыслей прорвался голос Реджины.

Ройс набросился на нее с объятиями, бормоча слова благодарности. Я делал то же самое, только в своей голове.

Зияющая дыра в груди никуда не делась, но рана на несколько минут перестала кровоточить. Едва ощутимое облегчение теплым ветром пронеслось внутри меня.

Но лишь на несколько минут.

Тьма вернулась вместе с удручающей реальностью.

Никто не вышел из реанимации Алекс.

Никто не сообщил мне хороших новостей.

Анна все еще была там. Я был в шаге оттого, чтобы ворваться туда и убедиться, что она делает все возможное.

Мне нужно было еще раз увидеть эти глаза.

Мне нужно было понять, почему в них не осталось жизни.

Мне нужно было в сотый раз убедиться, что она не плод моего воображения. Не призрак. Не фантазия. А живой существующий человек. Тот, что оставил меня без сознания в особняке Фрателли. Тот, кто не выносил прикосновений, но охотно вступал со мной в спор.

Тот, кто дважды спас мне жизнь.

Очередная кружка кофе не взбодрила, как и сэндвичи, которые где-то умудрился достать Билл. Соколы вокруг меня сменялись, но я продолжал смотреть в одну точку и ждать.

– Я так зол на нее, – признался Билл. Его голос дрожал, как и руки, сжимающие холодные сэндвичи.

Мне нечего было ему ответить. Все то, что я испытывал к Алекс, противоречило друг другу. В перепутанных мыслях не мелькала истина. Тьма наслаивалась, покрывалась пылью, злобой и ненавистью, которую я не мог контролировать. Мне нужно было время, пространство и отчетливое понимание, что она жива.

– Они все что у меня есть.

Наши взгляды пересеклись, и я увидел в глазах Билла отчаяние.

Минхо внезапно пересек пространство, положил руку на его плечо и кивком головы предложил отправиться с ним.

– Тебе нужно поспать.

– Ты думаешь, я усну сейчас? – Прошипел Билл, отбрасывая от себя руку.

– Истощая себя, ты ничем ей не поможешь.

– Я и там ей ничем не помог! – Взорвался Билл, подскочил и оттолкнул Минхо. Я бы мог удивиться, если бы не знал, что один провоцирует второго. Извращенный способ выкорчевать чувство вины, к которому я постоянно прибегал, когда видел, как Джиджи подавляет эмоции. Она не избавлялась от них как я, не выбрасывала, как Броуди, а молча копила в себе, пока не взрывалась от удушающего потока.

Билл повелся на провокацию, и обычные толкания переросли в драку, где один позволял другому его бить. Ройс вылетел из палаты и, судя по его взгляду, он собирался надрать им задницу.

– Я, блядь, убью вас. Минхо, иди к Джексу. Билл, за мной.

Напряженная тишина вновь повисла в коридоре. Пока остальные сидели у Тары и Джекса, я и Энзо оставались на месте и не сводили глаз с двери.

– Есть новости? – Ворвался Саша со своим дурацким акцентом, вызвав у меня новый приступ головной боли.

– Нет, – прохрипел Энзо, даже не смотря в его сторону.

– Она выкарабкается, все будет хорошо, она же всегда выбиралась, верно?