– Хватит! – Ройс сорвался на крик, но даже это не заставило меня отвести взгляд от Алекс. Я просто стоял и смотрел на врачей, которые, словно в замедленной съемке, носились вокруг нее. Пэйдж продолжала вырываться, сжигая своим истошным криком остатки надежды. Ее рыдания эхом звенели в удушливом воздухе, стягивались удавкой вокруг моей шеи, лишая кислорода.

– Давай, – не выдержал и прошептал я, надеясь, что мои слова подействуют на Алекс. Но ничего не происходило.

Ничего.

Сердце Алекс не билось.

Она утверждала, что ее смерть решит мои проблемы, но вопреки всему, это причиняло боль, от которой я не мог сбежать.

Я ненавидел Алекс по многим причинам.

Некоторые из них даже не собирался озвучивать вслух.

Но ее влияние на меня с каждым днём приобретало осязаемую материю. Я чувствовал ее взгляд, даже когда она отсиживалась в своем гнезде. Ощущал ее присутствие, даже когда она разворачивалась и уходила, не в силах продолжать спор. Эти темно-зеленые глаза преследовали по ночам.

Я не знал, как бороться с этим наваждением.

Но не хотел избавляться от него таким путем.

Это не чертово решение моих проблем.

Это то, что уничтожало изнутри.

Витающее в воздухе горе словно яд отравляло мои легкие. И когда отчаяние хлынуло по венам, сердце Алекс забилось.

Первый удар прозвучал подобно грому. Мое тело оцепенело, а хватка Броуди на предплечье стала призрачной. Я считал каждый чертов удар, пока мир вокруг меня приобретал краски и очертания. Сквозь рев крови в ушах снова прорвались рыдания Пэйдж. Ройс, Билл и Минхо удерживали ее, пока жизни Соколов висели на волоске.

– Господи, – прошептал Энзо. Я обернулся к нему и увидел, как из его глаз текут крупные слезы. Он рваными вдохами ловил воздух, его грудь сотрясалась, будто внутри него взорвалась бомба. Уязвимость в его взгляде, реакция и поведение вызвали шквал новых вопросов. Но он не тот человек, от которого я хотел узнать правду.

– Не сдавайся. Не сдавайся. Не сдавайся. – Повторял он, как заезженная пластинка. Во мне вспыхнуло жгучее любопытство, которое я с трудом подавил.

Пэйдж не унималась. Она выла, словно раненный зверь, но теперь ее слова адресовались Джексу:

– Только попробуй умереть, придурок! Я найду тебя в аду и уничтожу! Я стану твоим ебанным кошмаром даже после смерти! Не вздумай. Блядь. Умирать.

– Пэйдж, остановись, – рычал Минхо, но она всадила нож ему в бок и двинулась к дверям, за которыми должна была быть Тара.

– Ты не оставишь меня с этими идиотами! Ни с Юрием, ни с остальными! Борись, Тара. Я сказала, блядь, борись! Ты не дочитала тот ебанный цикл про мафию! Дочитай и расскажи мне чертов финал!

Дверь распахнулась, и в проеме появилась разъяренная Реджина. Она стянула с руки перчатку и звонко ударила Пэйдж по лицу.

– Прекрати истерить! – Сквозь слезы прорычала Реджина. – Возьми себя в руки, иначе я выбью из тебя все дерьмо!

Ошарашенная Пэйдж смотрела на Реджину так, будто перед ней возник сам Бог. Анна воспользовалась этим, приблизилась к Пэйдж и ввела ей снотворное. Она медленно обмякала в руках Билла и словно мантру повторяла:

– Не дай им умереть. Никому из них. Ты обещала, что больше никто не умрет.

Ройс издал сдавленный стон, бросая взгляд за спину Реджины.

– Давай, Огонечек, – донесся до меня его прерывистый шепот, – мы так и не посидели на террасе.

Громкий треск прогремел в коридоре. Минхо пробил дыру в стене ударом ноги и теперь тяжело дышал, не справляясь с потоком нахлынувших эмоций. Он резко развернулся и двинулся к дверям реанимации Джекса.

– Тебе никто. Не разрешал. Умирать. Не смей нарушать приказ, – тон его голоса наполнился незнакомой тьмой. Броуди воспринял это как угрозу и перегородил ему дорогу. – Ему запретили умирать.