– Он не умрет, – прорычал Броуди, удерживая Минхо за плечи.

– Рэй, – прохрипела Джиджи, до боли стиснув мою руку, – сделай что-нибудь, пожалуйста.

Теперь в моей груди разорвалась бомба, острыми осколками врезаясь в легкие.

Единственное, что я мог сделать, это ворваться в реанимацию и приставить дуло пистолета к виску врача и сыпать угрозами. Я перевел взгляд на Анну, которая впервые за долгое время посмотрела на меня в ответ.

Сейчас она не видела во мне Грегора.

Как и я не видел в ней директора Соколов.

Только женщину, которая боялась потерять членов своей семьи.

Анна быстро сморгнула слезы и стиснула челюсть. Ее черты лица заострились, а в голубых глазах разожглось пламя надежды.

– Никто из них не умрет, – поклялась она, что-то сжимая в руках. Мне показалось, что это был какой-то цветок.

Не было ничего хуже, чем ожидание.

Удушливая тишина витала в коридоре, пока мы ждали хоть каких-то новостей.

Они появились, но не те, что сейчас меня интересовали.

По поступившей информации от прибывшего подкрепления выжившие террористы и Бронзовые маски сумели уйти. Разъяренный Ройс едва не разорвал Сашу на части, который переминался с ноги на ногу и что-то мямлил. Звук его голоса вызывал агонию в каждой клетке. Я сжимал кулаки, сдерживая агрессию, что лавиной растекалась под кожей. Ни я, ни Броуди не двигались с места. Ройс уговорил Джиджи поспать, но она вернулась через час вся в слезах. И ее слезы вызвали во мне новую жажду крови.

Саша маячил перед глазами, меряя коридор шагами. Его вздохи и вопросы лишали меня тех крупиц терпения, которые я хранил ради Джиджи. Она и без того выглядела так, будто сейчас потеряет сознание.

Броуди выглядел не лучше. Он уже дважды попытался меня спровоцировать, выискивая выход своим эмоциям. Я едва не дал ему желаемое, как, наконец-то, дверь операционной Джекса распахнулась. Уставший доктор с залегшими тенями под глазами стянул с лица маску и одарил нас слабой улыбкой. Броуди рванул ему навстречу, но столкнулся с языковым барьером. Билл подскочил и перевел, что Джекс пришел в себя и один из нас может его навестить.

Выбор был очевиден.

В отсутствие Броуди, Джиджи села рядом со мной и положила голову на мое плечо. Я сжал ее холодную руку и почувствовал внутри себя растекшееся тепло.

Она была жива. Она не боролась за свою жизнь.

Я бы взорвал чертов мир, если бы пуля попала в нее.

– Скажи мне, что они выживут, – сиплым от эмоций голосом попросила Джиджи.

– Выживут.

Я бросил взгляд на Энзо, который прижал к губам сложенные ладони и раскачивался взад-вперед. Он что-то говорил на итальянском, но я не смог разобрать слов, хоть и знал несколько базовых фраз.

Сломленный Энзо в целом рушил мои какие-либо предположения. Кем он был для Алекс? Бывшим любовником? Лучшим другом? Возможно, Майк вовсе не сын Кайлы?

– Зефирчик, тебе нужно отдохнуть. – Ройс опустился на корточки перед Джиджи и взял ее за руки. Мне все еще тяжело было смириться с тем, что в ее жизни появился другой, не менее важный человек. Но я пытался подавлять эти эмоции, чтобы не давать ей причины для беспокойства.

Слово «пытался» слишком громкое для моих тщетных попыток. Я срывался из раза в раз, все еще не чувствуя уверенности в Ройсе. Но сейчас он выглядел искренне переживающим за ее моральное состояние.

Чем дольше Джиджи ждала новостей, тем больше это ее уничтожало.

Я присоединился к уговорам Ройса, но она оставалась непреклонной и, казалось, что винит себя так же сильно, как и я. Чувство вины разъедало изнутри, словно кислота. Я тяжело сглотнул, снова взглянул на дверь операционной и сделал то, чего не делал со дня смерти Грегора: начал молиться. Каждая мышца в теле была напряжена до предела. Костяшки пальцев побелели оттого, как сильно я сжал кулаки. Мне хотелось что-то разбить, сломать, убить, чтобы выпустить бурлящую энергию. Мой взгляд снова наткнулся на Сашу, который допытывал Ройса вопросами, и я с трудом сдержал себя.