– Ладно. Я пойду. Еще раз спасибо, очень выручила. Вечером, как договорились?

– Да, заезжай в восемь. Буду ждать.

Лика постояла еще несколько минут, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Когда парень отошел достаточно далеко, она наклонилась и, почесав Вальтера по шее, спросила:

– Ну, чего ты на него вызверился? Хороший же парень. И у нас сегодня свидание.

Пес фыркнул и ткнулся мордой ей в щеку, пытаясь облизать через намордник. Как бы говоря:

“Ну его, этого парня. Лучше гуляй со мной, я тоже тебя люблю!”

Бар “Засуха” встретил девушку полумраком, сладким дымом от вейпов и ненавязчивым блюзом из колонок под низким потолком. Лика смотрела по сторонам, но разглядеть лица посетителей ей не удавалось, каждый столик будто был отдельной вип-нишей, где можно расслабиться, не стесняясь посторонних глаз. Над дизайном стен то ли не заморачивались, то ли заморочились слишком сильно. Здесь было все – от флагов европейских государств до скрипки и трусов в цветочек. Выглядело странно.

Но судить по обложке Лика не любила. Ведь в баре главное что? Правильно, толковый бармен.

– За стойку или за стол? – Артем утянул ее вглубь помещения, где светящимся пятном выделялась барная стойка и стеклянные полки с дорогими напитками.

– За стойку.

Перспектива оказаться в этой темноте и дыме почему-то пугала, а вот разглядывать красивые бутылки она любила. Пить нет, просто смотреть, как жидкость переливается в бутылке и бликуют изогнутые стекла.

А пить? Она пила алкоголь только однажды. Огненный. Обжигающий. Соленый от слез.

***

Это так страшно, когда однажды самый близкий тебе человек засыпает и больше уже не просыпается. А потом врач сухо сообщает: “Нам очень жаль. Тромб оторвался”. Но еще страшнее после всего этого остаться одной. В доме, наполненном счастливыми воспоминаниями и надеждами. В доме, который вместе с мамой украшали к Новому году. В гостиной, рядом с елкой, под которую мама уже положила подарки. Завернувшись в плед, который все еще пахнет её духами.

Тело забрали. Отец, постаревший за несколько часов на десяток лет, уехал разбираться с документами, вместе со своим лучшим другом Маратом Мароевым.

Лика превратилась в Снегурочку. Она будто замерзла изнутри: хотела рыдать, швырять вещи в стену, но не могла. Её горло сжали невидимые тиски. Все, что она могла – это только комкать пальцами плед и хрипеть от собственной беспомощности.

До тех пор, пока не раздался звонок в дверь. Раз. Два. Три…Семь…Десять. Удар. Еще удар. Этот кто-то, пришедший поздним вечером, не собирался сдаваться.

Стоило открыть дверь, как на нее налетел вихрь.

– Ты как? Я как только узнал от папы – сразу приехал!

Она не сразу поняла, кто перед ней. А сообразив, даже не смогла обрадоваться. Друг, который вчера уехал в командировку на два месяца, каким-то чудом оказался в её прихожей.

– Амин? Ты же только что уехал.

– Как уехал, так и приехал. Сошел с самолета в Петербурге, увидел сообщение отца и ближайшим рейсом обратно. Где все? Где дядя Лавря?

– Уехал с твоим отцом заниматься документами и похоронами. Ещё не вернулись, – сухо отчиталась и собралась вернуться в гостиную. – Закрой дверь, пожалуйста.

В гостиной с появлением друга стало, кажется, чуть теплее. Но оттаять полностью никак не получалось. Лика спокойно наблюдала за тем, как Мароев-младший хозяйничает в их квартире.

– Ты весь день ничего не ела, – утвердительно заявил он, как будто над ее головой, как в компьютерной игре была полоска “питание”. – Сейчас. Разберемся.

Как-то незаметно напротив нее материализовался небольшой журнальный столик, нарезка из сыра и колбасы, хлеб и суп…