Наверное, на Олином лице отразилась мысль о том, чтобы уйти, потому что Паша проворчал:

— Иди уже, послежу я.

Оля со всех ног помчалась к остановке. Как ни спешила, все равно потеряла время: сначала автобус ушел прямо из-под носа, потом минут пять поплутала по дворам в поисках нужного корпуса.

Коляску она, конечно, купила. Пусть не такую красивую и на тысячу рублей дороже, но вполне удобную и приятную на вид. Наконец, довольная покупкой, отправилась обратно.

Вбежала домой, уже в подъезде слыша, как Катя надрывается сиреной.

— Паш, ну ты бы подошел, успокоил! — возмутилась Оля, проверяя подгузник. Похоже, это был тот самый, в котором Оля оставила дочь перед уходом. — Подгузник же весь мокрый!

— Интересное кино, — возмутился в ответ Паша. — Ты, значит, где-то ходишь, за ребенком не следишь, а я должен?

— Я же ненадолго!

— Фига ненадолго, обещала двадцать минут, а сама почти час проходила. Вот двадцать минут я и следил, все по договоренности!

— Ну… — Оля сжала губы и принялась покачивать дочку на руках.

Семья… И это семья? Почему ей представлялось это совсем по-другому? Она и Паша, рядом, близко, вместе заботятся о малышке, гуляют с красивой коляской, Паша кормит дочь из бутылочки сцеженным молоком…

— А кофе где? — спросил Паша. — Продукты где?

— За продуктами я сейчас схожу с Катей, как она поест, — сказала Оля четким и ровным голосом. Дочка тем временем пристроилась к груди. — И деньги дай, пожалуйста.

— Какие деньги? — свел брови Паша. — Я тебе давал на продукты. Опять растранжирила на свои женские фигнюшки?

— За коляску. Мы договаривались за четыре с половиной. Я дала две с половиной. Ты мне тысячу вернул.

— Ну? — с недоумением уставился на женщину Паша. — Я же вернул.

Оля вздохнула и голосом школьной учительницы, беседующей с двоечником, продолжила:

— Ты купил коляску за тысячу двести. Значит, с тебя шестьсот, с меня шестьсот. Я дала две с половиной, — повторила она. — Тысячу ты вернул, где еще девятьсот?

— А, ты об этом… — Паша недовольно дернул уголком рта. — Сейчас отдам.

Паша вообще рассчитывал, что раз он нашел коляску дешевле, чем его транжира-супруга, готовая отвалить две тысячи двести пятьдесят, то и платить он ничего не собирался. Он и так, можно сказать, жене половину суммы сэкономил. От того, что она вспомнила о деньгах, настроение у него испортилось.

“Правду на форуме Чувак писал, — подумал с досадой Паша. — Все бабы, как отложат личинку, так и начинают деньги с мужика трясти. И Олька туда же, хотя раньше нормальной была. Или прикидывалась? Или гормонами ей перемкнуло мозги?”

Захотелось выйти прогуляться, и Паша сказал:

— Ладно, сиди с ребенком, я сам схожу. Чего там еще надо?

— Молоко нужно, — ответила Оля, все еще не забыв про недостачу. — Яиц возьми, только нормальных, не как в прошлый раз. Яблок…

— Тебе яблоки нельзя, ты кормишь, — отрезал Паша.

— Кто сказал?

— В интернетах читал. Все педиатры говорят, — насчет всех Паша, конечно же, обобщил.

— Запеченные можно, — возразила Оля, хотя нисколько не разделяла точку зрения неизвестных интернет-педиатров на свежие фрукты.

— Угу, еще яблоки запекать будешь… Дома срач, за дитем я слежу… Я тебя просил пирог испечь, а ты — некогда, некогда…

“Пирогов еще тебе”, — подумала Оля мрачно.

— Та-ак! — Голос Паши не предвещал ничего хорошего. Катюшка выплюнула сосок и захныкала. — А это что?

— Где? — с вызовом ответила Оля, снова пристраивая дочь к груди, хотя прекрасно поняла, о чем идет речь. Паша, выходя, наткнулся на новую коляску, которую Оля не закатила домой, потому что в прихожей стояла первая, купленная Пашей.