— Паш… А вкладыши для груди ты почему отдельно посчитал? — спросила Оля.

— Не, ну а это-то почему пополам? — возмутился Паша. — Мне, знаешь ли, прокладок не нужно ни для каких мест, — ухмыльнулся он. — Ты ими пользуешься, ты и покупай за свои деньги.

— Но у меня совсем мало…

— Ну это уже не мои проблемы. У меня вот почему-то есть.

Оля всхлипнула и отвернулась, кусая губу. Не хватало еще разреветься.

Обида захлестнула ее буквально с головой. Ну да, он мужчина, ему это не нужно… Но ведь она ему — жена. Пусть и без штампа… Она ему ребенка родила! Не будь ребенка, Оля бы сейчас работала и ничего не просила.

— Оль, ну ты чего, надулась? — Паша подошел, приобнял, заглянул в глаза. — Ты ж сама согласилась, что будем все пополам, а теперь — родила, и все договоренности побоку? Типа думала, сядешь теперь на шею и ножки свесишь?

— Я думала, мы семья, — глотая слезы, заявила Оля.

— Вот те раз! — нахмурился Паша, отстраняясь. — А мы кто? Не семья? Живем вместе, вон дите у нас общее. Чего это мы не семья?

И опять Оля не нашлась, что возразить.

— Я думала, ты поможешь мне… — чуть слышно сказала она.

— Ну, помочь — помогу, конечно, раз ты свой бюджет просчитывать не умеешь.

Оля проглотила колкость. Главное — он все-таки даст денег.

— Ты пойми, я ж не олигарх. — Паша сел за ноутбук, открыл онлайн-кабинет своего банка. — Если ты такая меркантильная, то надо было и искать себе богатенького буратину. И разводить его на шубы-брильянты-маникюры.

И Оля в который раз почувствовала себя виноватой, хотя какая-то ее часть противилась этому. Разве она многого просит? Только самое необходимое. Какие еще шубы с бриллиантами?

Покупка коляски для малышки тоже не вписывалась в их бюджет. Но Оля нашла решение.

— Вот, — Оля открыла объявление на интернет-барахолке и показала Паше, — я договорилась, съезди, пожалуйста.

Коляска стоила четыре с половиной тысячи. Розовая, почти новенькая и почти даром. Хорошего бренда. Расхваленная мамами на форумах.

Оля выложила на стол две с половиной тысячи. Технически должно было быть две тысячи двести пятьдесят, но под расчет не было.

— Дороговато, — хмыкнул муж, приглядываясь к адресу.

— Паш, она очень хорошая. Новая вообще стоит тридцатку!

— Ско-олько? За коляску? — присвистнул Паша. — Разводят вас, баб, как лохушек. Тридцать кусков, офигеть! На несколько-то месяцев… Да за такие деньги…

— Паш, я договорилась, что ты приедешь в течение часа. На нее очередь, я еле упросила нам продать, — перебила Оля.

— Да собираюсь я. Видишь, телефон записываю, — ворчливо отозвался муж и засунул телефон и Олины деньги в нагрудный карман.

Когда за Пашей закрылась дверь, Оля написала продавцу: “Муж уже выехал” и принялась за готовку. Она отварила рис, поставила жариться котлеты, чуть не спалила их, отвлекшись на дочку, но все-таки вовремя успела уменьшить газ.

Компьютер пискнул, словно пришло сообщение, и Оля с удивлением увидела, что ей пишет хозяйка розовой коляски:

“Дайте телефон вашего мужа, когда он появится?”

Не успела Оля ответить, как в замке повернулся ключ, и на пороге возник Паша. И даже с коляской.

— А это что? — Оля оторопело переводила взгляд с мужа на коляску и с коляски — на мужа.

— Коляска, как ты и просила, — ответил муж, явно гордясь собой.

— Но это ведь… не та коляска! — воскликнула Оля.

Вместо розовой коляски для младенца это была серая прогулочная для малышей, уже умеющих сидеть.

— Что значит — не та? — оскорбленно заявил Паша. — Это коляска. Для ребенка.

— Откуда ты ее взял?! — воскликнула Оля.

— В другом объявлении. Дурех, ну чего кипятишься? Я ж деньги нам сэкономил. Эту отдали за тысячу двести. — Он протянул Оле назад смятую тысячную купюру.