– А якая ж вы такая мiлiцыя, што так скора стамiлiся? Га?

Я пытаюсь поддержать разговор.

– Это Игорь с милиции. А я – охотовед. Михаила Демьяновича, егеря, начальник. Мы особо-то и не устали!

– А! Так ты – малады дырэктар? Чуў я пра цябе! Гэта ты ўзiмку ваўкоў пабiў у нас у балоце?

– Да, я. Было в этом году.

– А ваўчыца ж збегла! Як жа ты, ахотавед, ваўчыцу адпусцiў? Яна, унь, пяць ваўчат вывела у нас. І водзiць іх па балоце!

– Откуда ты знаешь, Петя? – заинтересовался я и тут же забыл об усталости.

– Як гэта, адкуль? Я iх бачу амаль кожны дзень!

– Дзе ты их видишь?

– Як дзе: то ў лесе, то ў полi, то на дарозе, то ў лузе.

– А ты что, охотник, Петя?

– Ну, быў я паляўнічым, але стрельбу забралi. Вашы ж – мiлiцыя!

– Я не мiлiцыя, Пеця!

– А ўсе роўна ж кнiжка у цябе чырвоная.

– Нет, дружище, я не милиция. А ружье у тебя хоть хорошее было?

– Добрае! Я яго сам зрабiў!

– Сам сделал ружье?

– Так.

– Из чего? Из палки?

– Ствалы знайшоў у знаёмых, з казенным жалеззем. А ложу сам зрабiў.

– И что, хорошее ружье-то было?

– А няўжо ж!

– А на кого охотился?

– На цецярукоў, на зайцоў, ну, калi-нiкалi кабанчыка па бульбе браў, каб бульбу не рыли.

– Да ты что? И много у вас тетеревов?

– Многа!

– А глухарей?

– Ха. Глушцов многа, але я Вам, мiлiцыi, не пакажу.

– Петя! Я ж не мiлiцыя! Мне покажешь ток глухариный?

– А як жа я табе пакажу? Гэта ж па балоце хадзiць трэба. А вы трохi прайшлi – i падняцца ўжо не можаце!

– Ладно, Петруха. Ты скажи: до озера Черного – далеко ли еще?

– Праз дзве-тры гадзiны и прыйдзем.

– Это километров пять?

– А не, тут усе дзесяць будзе!

– Да ты что! А короче нельзя?

– Як карацей? Я i так вас вяду прама – да возера.

– А как ты узнаёшь дорогу?

– Як?

– А как ты понимаешь, что мы идем правильно?

– Ха-ха! Не бойся! Каб хацеў вас звесці на пагібель, я б вас у багну завеў i кiнуў бы там. Вы б адтуль самi не выбралiся. А так мы абыйшл гiблае места стараной. А зараз iдзем роўна на возера Чорнае.

Мы промолчали, наверное, оба посчитав, что с шести-семи часов мы прошли не менее двадцати километров, а тут еще десять! Это ж как дойти? А если убежит наш проводник? Мы переглянулись.

– А не бойцесь вы, не збягу, – словно угадав наши мысли, Петя совершенно серьезно добавил, – тым больш, што ў вас – мая гарэлка.

Мы опять переглянулись: ну и Петя! Однако долго залеживаться он нам не дал: просто вскочил на ноги и быстро, но бесшумно пошел прямо в болото с нашего сухого островка.

– Эй, ты куда? – крикнул Игорь.

Но сутулая спина стала скрываться в кустах, и нам пришлось спешно догонять нашего неутомимого долговязого проводника.

Болото, болото, болото… Усталость серьезно одолевала, а твердой земли под ногами как не было, так и нет. Идя следом за Петей, я все же пытал его: есть ли здесь рыси, куницы, много ли браконьеров и откуда, остаются ли на острове волки весной? Петя знал все, отвечал медленно, певуче, порой даже казалось, что по слогам. Он мне уже был интересен и как собеседник, и как знаток этих мест, и как просто уникальный человек. На очередном привале Петя выпросил у меня висевший на шее стальной манок на рябчика, брезгливо отер его о свой китель, несколько раз продул его, а потом очень искусно стал манить. И чудо свершилось: сразу два петушка прилетели «на разборку». Но мы с Игорем уже не стреляли – нам бы до Иглицы дойти. А Петя тем временем рассказал мне, что именно здесь есть глухариные тока, на которых он и слушал, и видел до пяти-семи петухов на току. Сойти с ума: почти в центре Белоруссии в моем охотничьем хозяйстве есть такие тока глухарей! В конце концов, появилась и твердь под ногами, и я стал узнавать окружающий ландшафт, хотя вокруг уже начали подбираться и сумерки. Вот, наконец, и само Черное озеро! Площадью около трех-четырех гектаров, озеро утопало в берегах торфяного болота среди мхов с обилием ягодников клюквы. Но рыбы в нем не было вообще никакой – я это знал и раньше. А от озера по болоту шла широкая квартальная линия прямо к Иглице. Я остановил Петю.