Остановились в погосте на Вели. Там и жили, пока ледоход по Ваге не прошел. За то время вместе с местными мужиками охотились и в капканы да ловушки зверя пушного добыли не мало. А когда река ото льда вскрылась, соймы в Вель спустили и до Ваги дошли. Течение сильное. До нее как на крыльях летели. И по ней потом к Двине тоже по большой воде шли ходко. По пути новые места для пашен присматривали, и свой рабочий люд среди местной чуди распределяли. В начале июля до устья Ваги добрались.

Сам Важский погост находился в шести верстах от впадения Ваги в Двину. Ближе к Двине у небольшой речушки Шидровка стояло несколько деревянных изб. В засушливые годы в устье Ваги уровень воды значительно понижался, обнажая широкие песчаные косы. К тому же на Двине прямо напротив устья Ваги стал появляться остров. Еще лет двадцать назад его и в помине не было, а сейчас песчаные берега острова стали хорошо заметны. Плавание в таких условиях в устье Ваги становилось не простым и идущие по Двине суда все чаще стали останавливаться, не поднимаясь к Важскому погосту. Чтобы не ходить пешком шесть верст, двиняне построили близ Шидровки два десятка изб. Завели хозяйство. Деревню назвали Шидровкой и именно в ней, а не в погосте остановились Борисом с отцом.

Исайя прожил тут несколько дней. Вместе с Важским священнослужителем установили поклонный крест, где впоследствии собирался Фотиев поставить часовню в честь великомученика Георгия Победоносца. Здесь же вблизи Двины наметил он места будущих строений. И лишь после этого отправился Исайя Василич обратно на Вель, где дел у него было много больше. Борис с дюжиной плотников остался у Двины, собираясь до осени срубить большой постоялый двор с клетями и амбарами. На все про все ему с ватагой отводилось несколько месяцев, потому как до ледостава он должен был вернуться к отцу в Вельский погост.

Лес для строительства по приказу бывшего волостителя был заготовлен еще позапрошлой зимой, но до дела у двинян руки не доходили. Вернее их не хватало. Местные мужики сеяли, пахали, охотились – занимались всем, но только не строительством. Подсохшие сосновые бревна лежали в штабелях и уже стали приобретать серый оттенок. «Двинян, что из наших новгородских к работе привлекайте. А коли успевать не станете, то и чудь на наряд берите, – сказал Исайя напоследок Борису, перед отъездом на Вель». Там он намеревался провести зиму, собирая дань и расселяя своих людей на приданных ему территориях. Ну, а ближе к весне вместе с Борькой и собранным оброком вернуться в Новгород.

Сам Борька большого желания перебираться в Заволочье не изъявлял. Не раз пытался отговориться у отца от этой поездки. На выручку Савву и все семейство Петембуровцев призывал, но тщетно. Старший Фотиев был настойчив и не преклонен. Ради этого Исайя Василич даже пошел на хитрость. Какую челобитную он князю московскому отправил, никто не знал, но жаловал тот вскорости Борису боярство без возражений. После этого уговорить сына на поездку в Заволочье стало легче. «Пора уж тебе, как боярину, делом настоящим обзавестись, а не с Петембуровским сынком хлеб дармовой есть, – настаивал отец». Надеялся Исайя Василич сына хозяином в Важской волости сделать. Помимо добычи зверя, думал и смолокурением там заняться. Спрос на смолу был большой. Особенно у заморских купцов. Да и у новгородцев потребность в ней с каждым годом росла. Борька и этому поначалу противился, но не устоял перед уговорами отца и, в конце концов, согласился. «Съездить-то можно, а там, как говорится, видно будет, – решил новоиспеченный молодой боярин».