«Господи, а с зеркалом-то что не так?» — недоумеваю я. Не то чтобы было понятно все остальное, но обычное зеркало им чем не угодило?

— Ох, Дариночка, не все настолько образованны, вежливы и культурны.

— Елизавета Карловна, мне не хочется вас расстраивать еще больше, но, по-моему, Элина даже уснула на несколько минут.

Тон, которым это произносит Воронцова, звучит так, словно я на красную кнопку ядерного чемоданчика нажала, не меньше. Каюсь, я могла отрубиться, но разве что на пару минуточек. Третий день сплю буквально часа по три, слишком много работы.

— Да ты что! — восклицает Елизавета Карловна. — Это уже слишком. Помощник Марка — лицо компании. Такое поведение  в обществе недопустимо, поэтому я завтра же попрошу его найти себе другую помощницу. Завтра же!

— Елизавета Карловна, это не слишком сурово?

— Нисколько, Дарина. Он ее уволит, это не обсуждается.

Слышу, как дверь в дамскую комнату закрывается, и выхожу.

Медленно топаю к зеркалу, мою руки и смотрю на свое отражение.

«Ну что, Элина, помогла родителям?»

Теперь Марк точно меня уволит.

Чувствую, как к горлу подступает ком, и обхватываю шею ладонью. Стою так с минуту.

А потом меня берет зло. Да кто они такие?! Вершительницы судеб, блин!

Подумаешь, не так села, не так обмахнулась программкой и посмотрелась в зеркало. Может, еще моргала не так или дышала?

А насчет уснула... Честно, не помню этого, может, просто глубоко задумалась. Но даже если и уснула — неужели это такие страшные прегрешения? Это ну совершенно никак не сказывается на моей работе. Я хороша в своем деле — это знаю точно.

Злобно прищуриваюсь и топаю обратно.

Ну, раз меня все равно уволят, то смысла сдерживаться нет.

Госпожа Вильман и ее ручная поддакивалка уже на местах.

Я демонстративно плюхаюсь на свое место и ловлю на себе поднятые брови обеих.

«Давай, Элина, — подбадриваю себя. — Доминируй, властвуй, раздражай и ни в чем себе не отказывай: занимай оба подлокотника!»

Это и делаю. На соседок уже не смотрю, делаю вид, что безумно увлечена чтением программки.

Потом кладу нога на ногу и громко кашляю. Боковым зрением подмечаю: Елизавета Карловна покрывается легким румянцем. Того и гляди, в обморок шлепнется.

Во время представления несколько раз прошу Дарину объяснить, что происходит на сцене, — вроде как недопоняла. Ну, а что такого, может, я страстно возжелала приобщиться к прекрасному?

Когда представление наконец заканчивается, я вскакиваю с места и громко аплодирую, чем привлекаю к нашей тройке всеобщее внимание.

М-м, то что надо.

Затем поворачиваюсь к соседкам и так же громко восклицаю:

— А это не так скучно, как я думала!

Удовлетворенно подмечаю, что Елизавета Карловна еле сдерживается — ее, бедненькую, аж перекосило.

— Простите, мне пора, — сообщаю дамам и, не дожидаясь какой бы то ни было реакции, двигаюсь в гардероб.

Похоже, завтра меня ждет знатный разбор полетов и громкое увольнение.

Однако к тому, что происходит на следующий день на самом деле, оказываюсь не готова.

7. Глава 7

Марк

Я хватаю телефон, отключаю будильник и вижу пять пропущенных вызовов от абонента «Мама». Разумеется, не слышал их — мобильный стоял на беззвучном режиме, к тому же я слишком увлекся белокурой нимфой, Марией.

Сон как рукой снимает. Я встаю с кровати, ухмыляюсь и довольно потираю ладони — полученный результат превзошел все мои ожидания. Елизавета Карловна Вильман никогда не утруждает себя повторными звонками, а если такое все же происходит, значит, дело дрянь.

Пять пропущенных подряд — это и вовсе нечто запредельное. Больше не сомневаюсь: Элина справилась с задачей довести ее до белого каления на все сто.