В девяностые годы Магомед проживал с матерью в саманном домике на окраине совхоза. Позже туда перебралась старшая сестра Патимат с двумя малолетними сыновьями-погодками. Магомед в то время устраивал свою семейную жизнь, но продолжал изредка помогать сестре и матери. Несколько лет спустя Патимат вышла замуж во второй раз и переехала с детьми в Старый Терек. Однако и это супружество из-за непростых отношений с новым мужем не принесло молодой женщине ни психологического, ни материального облегчения. Она по-прежнему испытывала глубокую нужду, которая побудила ее несколько лет заниматься продажей рыбы, а детей отвезти в Кизляр и устроить в школу-интернат.

Кадиев не вмешивался в личную жизнь сестры, ни в чем не осуждал – считал, что она вправе сама принимать решения, по обстоятельствам. К племянникам же неизменно относился по-доброму, стремясь возместить недостаток отцовского внимания, но одновременно требовательно, стараясь воспитать в них чувство ответственности. Последнее, видно, так и не удалось привить в полной мере: Расул упрямо игнорировал требования дяди оставаться в интернате, чтобы помочь матери и дождаться, когда он повзрослеет и сможет без чьего-либо вмешательства принимать решения. Такое упорство племянника зачастую просто выводило дядю из себя.

– Хватит ругаться, Мага, помоги мне найти Расула, – негромко сказала Патимат, озираясь по сторонам, будто надеялась увидеть сына. Она с братом и воспитательницей Марьян Гусейновой, стояла у ворот школы-интерната, освещенных мрачноватым шафрановым бликом фонарей.

Уже стемнело, моросил мелкий дождь, насыщая атмосферу пронизывающей сыростью.

– А сколько можно искать, говорить ему, объяснять, что так делать нельзя! – не на шутку разозлился Магомед, топнув ногой о землю. – Все без толку!..

Женщина взглянула на него с укоризной, проговорила, отчеканивая каждое слово:

– Помоги мне найти моего сына.

– Несколько мальчиков видели, как Расул убегал в сторону парка, – вмешалась в разговор Марьян Магомедовна, чтобы разрядить обстановку. – Говорят, он там, где-то на улице Коркмасова, сдружился с какими-то ребятами. Да и сам однажды проговорился, что у него есть друзья в том районе. Может, снова в милицию позвонить? Мы обязаны сообщить, понимаете?

– Не надо, – ответил мужчина, не сводя напряженного взгляда с сестры, – мы поищем его в том районе. Скорее, прячется в каком-нибудь подвале – не месяц ведь май, чтобы по улицам шататься, да и поздновато уже.

Патимат кивнула в знак благодарности и коротко взглянула на спальный корпус; там, в одной из уютных, чистых комнат, готовился ко сну Шамиль…

Вместе с воспитательницей брат и сестра Кадиевы на сером автомобиле отправились искать Расула Мирзаева – сына, племянника, воспитанника.

Темнота окутала Кизляр густой вуалью наступающей ночи. Редкие уличные фонари скупо освещали участки полуразбитых дорог; в потоке их электрического свечения частая изморось казалась плотной искрящейся завесой, ритмично колыхавшейся в порывах усиливающегося ветра. Город, объятый тьмой, как огромный живой организм, замер, всхрапывая воркотней редких автомобилей…

По дороге Марьян Гусейнова рассказывала о своем воспитаннике. Она говорила о том, что, несмотря на отсутствие у Расула интереса к учебе, он все-таки веселый, энергичный и смышленый мальчишка, о том, как легко и непринужденно общался со сверстниками, но болезненно реагировал на несправедливость или чье-то плохое отношение. Подчеркнула, как уважительно общался с воспитателями интерната и безоговорочно готов был выполнить любую просьбу или поручение учителя.