И, наконец, галстук. Ярко-оранжевый, с зелёными разводами. На изнанке бирка: «Ленинградтекстиль. Артикул ХЗ-1940». Я усмехнулся – аббревиатура была до боли знакомой. Я так всегда отвечаю на вопросы в программе «Что? Где? Когда?» Ниже, химическим карандашом, от руки: «Осторожнее! Удача – капризная дама, и не всегда приходит по зову. Редакция журнала „Ленинград“».

Я откинулся на спинку дивана, оглядывая этот натюрморт из чужих жизней. Запонки чекиста, трубка оптимиста, билет на последний балет эпохи, шифровка для Маргариты… Это был не просто хлам. Это был, чёрт побери, какой-то квест, вываленный на мой захламлённый стол. Инструкция по сборке чужих судеб.

– Ну что, старина, – обратился я к саквояжу, – спасибо, конечно. У меня своей жизни нет, так ты мне ещё десяток подкинул? Щедрый подарок.

Саквояж, как и прежде, молчал. Но мне показалось, что в его потёртых кожаных складках, похожих на морщины, промелькнула хитрая, всезнающая усмешка. Мол, не жалуйся, парень. Это всяко интереснее, чем изучать галактики из паутины на потолке.

Мандариновый галстук

Только-только продрав глаза, я сразу наткнулся на него. Он просто висел на вешалке. И этого зрелища было достаточно, чтобы из глаз непроизвольно потекли слёзы – не от горя, а от эстетического шока, как от слишком яркого, выжигающего сетчатку света. Передо мной, как знамя победы абсурда над здравым смыслом, висел галстук. Тот самый, вчерашний. Аккуратненько так висел, даже торжественно, будто это и не галстук вовсе, а вымпел «Победителю социалистического соревнования по саморазрушению». Я моргнул. Видение никуда не делось.

– Чудненько, – пробормотал я, разглядывая это произведение текстильной промышленности СССР. – Теперь у меня есть личный флаг революции безвкусия.

Недолго думая, я снял его с вешалки. Ткань на ощупь была странной, какой-то неожиданно прохладной. Я нацепил его на себя, под самое горло затянув узел, который получился кривым и агрессивным. Эффект был… ошеломляющим. В мутном зеркале шкафа на меня смотрел ведущий корпоратива в психиатрической лечебнице. И, боже, я был прекрасен.

– Ну и видок, – пронеслось в голове.

Но странное дело – чем дольше я смотрел на себя в этом нелепом ярко-мандариновом удаве, тем больше он мне… нравился? Нет, не то слово. Он меня завораживал. Гипнотизировал. Словно удав Каа, только хлопчатобумажный.

Я почувствовал, как внутри зарождается какое-то новое, незнакомое чувство. Словно этот кусок ткани был не просто тряпкой, а ключом. Ключом к какой-то другой, параллельной жизни, где люди не боятся выглядеть идиотами.

– А почему бы и нет? – подумал я, ощущая, как по телу разливается странное, почти электрическое возбуждение.

Ведь сколько раз я обещал себе что-то изменить? Начать бегать, выучить испанский, написать книгу… И тут, в этой тишине, где покоились скелеты моих неначатых пробежек, невыученного испанского и ненаписанной великой книги, пришла мысль.

Нет, не записаться в спортзал и не купить онлайн-курс. Мысль была куда более дикой. Найти бывшего владельца этого галстука. Зачем? А чёрт его знает. Просто из чистого, незамутнённого любопытства. Если эта вещица за десять минут так подействовала на меня, то интересно, что она сделала с человеком, который носил её годами?

Идея была дикой. Нелепой. И оттого – совершенно гениальной. Я рассмеялся вслух.

– Ну что ж, – сказал я своему отражению, которое в мандариновом сиянии выглядело ещё более безумным. – Похоже, у нас намечается приключение. Надеюсь, в процессе поисков меня не упекут в ту самую психушку, где мне придётся вечно вести эти самые весёлые праздники.