– Здравствуйте, София! – начал я, изображая на лице радушие голливудской звезды на благотворительном вечере. – Я Виктор, а это Григорий.

– Привет, София! – Гриша помахал в камеру, вышло чуть неловко, но искренне.

– Здравствуйте, Виктор, Григорий, – ответила она с лёгкой улыбкой. Голос у неё был приятный, с характерным петербургским «растягиванием» гласных. – Рада вас видеть.

– Мы тоже очень рады, – подтвердил я. – Спасибо, что согласились поговорить. Для нас это действительно важно.

– И для меня тоже, – кивнула София. – Так что… рассказывайте.

Я сделал глубокий вдох. Рассказал всё как на духу: про Гришино увлечение фотографиями шестидесятых; про мою случайную покупку в антикварной лавке – старый саквояж; про находку внутри – снимок группы людей в странных, почти инопланетных скафандрах. Про список фамилий на обороте, где «Зор-Зенин» было обведено красным. Про статью 1962 года о глубоководной экспедиции на Байкале, где мельком упоминался профессор Зор-Зенин. И про глухую стену, в которую мы упёрлись, пытаясь найти о нём хоть что-то ещё в открытых источниках.

В нужный момент, словно заправский ассистент фокусника, Гриша поднёс к камере ту самую фотографию. Сначала лицевую сторону – люди на фоне громадных валунов и тёмной воды, – а затем оборот.

– Вот, смотрите, София, – продолжил я. – Это она. Надпись: «Экспедиция «Байкал“, 1962 год». И список фамилий. Видите?

София наклонилась к монитору так близко, что её лицо заполнило весь наш экран. Брови её медленно поползли вверх.

– Да… вижу, – тихо произнесла она. – Фамилии… и среди них… Зор-Зенин… Да. Обведена красным… Почерк незнакомый… Но фамилия… Это не может быть совпадением…

В её голосе смешались изумление и робкая, почти испуганная надежда.

– Именно! – подхватил Гриша, заметно оживившись. – Фамилия редчайшая, время и место совпадают… София, мы уверены: один из этих людей – ваш дед. Александр Николаевич Зор-Зенин.

Она молча кивнула, не отрывая взгляда от экрана.

– Я… я никогда его не видела, – наконец выдохнула София, и в голосе её зазвучала лёгкая дрожь. – Даже не знаю, как он выглядит. Бабушка… никогда не показывала фотографий. Говорила, что их нет… не сохранились…

– София, вы в порядке? – осторожно спросил я.

– Да… просто… это так неожиданно, – она глубоко вздохнула. – Видеть эту… старую карточку… Странно и… волнующе.

– Мы понимаем, – сказал я как можно мягче. – Мы не хотели вас расстраивать. Просто история этой экспедиции и роль вашего деда в ней кажутся нам… необычайно интересными.

– Да, да, я понимаю, – перебила София, словно очнувшись. – Бабушка как-то упоминала… что-то про экспедицию… но очень туманно… Она всегда боялась об этом говорить.

– И больше ничего? Никаких деталей? – с надеждой вклинился Гриша.

София нахмурилась, пытаясь зацепиться за обрывки детских воспоминаний.

– Кажется, она говорила про какие-то… испытания… Вроде бы… не уверена… И ещё помню её фразу: «Это опасно, лучше не знать».

– Опасно? – переспросил Гриша. – Опасно знать о научной экспедиции? Что за ерунда?

– Вот именно! – подхватил я. – София, чем глубже мы копаем, тем больше странностей. О вашем деде практически нет информации. Словно некто могущественный и методичный намеренно вымарывал его имя из истории. Ни биографии, ни научных статей, ни воспоминаний коллег… Для учёного такого уровня это более чем подозрительно.

Она молча смотрела на нас, и в её глазах тревога смешивалась с растущим любопытством.

– Вы думаете, с ним что-то случилось? – тихо спросила она. – Что-то… плохое?

– Мы не знаем, – ответил я честно. – Но похоже, в СССР предпочли похоронить любое упоминание о нём и его байкальской экспедиции в самых дальних архивах. София, мы хотим докопаться до правды. И нам кажется, что без вас не обойтись. Может быть… нам стоит встретиться? Хотя бы для того, чтобы передать вам и вашей бабушке оригинал фотографии… обсудить всё лично…