VII

Фонари высвечивали следы босых ног на ещё влажной от нерастаявшего снега земле, а Фифи, если можно так выразиться по отношению к Спуну, бодро вела зверя, как если бы он был большим вонючим трюфелем. Видеть, как грибная шавка ищет человека верхним чутьём было не менее дико чем, например, выйти на охоту с кошкой. Подхваченные внезапно снизошедшим азартом, охотники сами превратились в грибников, и бежали за собачкой по следу, не поднимая головы. Каждый из них понимал, что пора уже остановится и не тратить понапрасну силы, но ноги не слушались. Так бы они, наверное, и бежали до полного изнеможения, не остановись Фифи перед глубокой ямой, вырытой прямо посреди просёлка. Отдышавшись, Рэнк посветил туда фонариком – Спун был там, отчаянно пытался выбраться наружу, но все его усилия приводили лишь к ободранным коленкам. Рэнк, как наименее уставший, вызвался спасать ненормального: он вытащил из рюкзака страховочную верёвку, и как лассо набросил на Спуна, петля затянулась как раз у него под мышками.

– Отпусти же его, я ещё могу бежать, – взмолился Юстас, всё это время не прекращавший думать о своей винтовке.

– Нет, мы останемся здесь и разобьём лагерь, – ответил Рэнк, придушившая Спуна. – Мы замёрзнем если продолжим идти. Не говоря уже о шуме, который мы наделали.

– А вдруг этот блаженный на утро очухается от своего помутнения?

– Мы всё равно продолжим идти, раз уже углубились в лес на полкилометра.

Оказывается, они пробежали пятьсот метров и даже не заметили, хотя дорога была неровной, а поклажа тяжёлой. Дабы присесть и осмыслить это, охотники молча приступили к сбору материалов для костра. Охота снова провалилась, и по факту ужин никто не заслужил, однако в перспективе идти дальше без Спуна было ненамного больше смысла. Видя, как Боб подбирает хворост с земли, Лорн вознамерился в прямом смысле научить толстяка уму-разуму.

Ранней весной или дождливым летом, объяснял Лорн, костёр можно развести следующим образом: достаточно взять две пары толстых берёзовых веток, разместить на земле параллельно друг другу, а поперёк них, на всю длину, уложить сосновые ветки; по краям получившейся платформы надо выстроить стены из крупных веток, а внутрь этой постройки сложить материалы, которые обычно не валяются на сырой земле, – тонкие веточки, пожухлые растения, берёзовая кора, хвойные иголки, шишки, смола. Подкладывая сверху новые ветки и распаляя угли своим перегаром, охотник с прямыми руками получит костёр, способный гореть всю ночь.

Спустя какое-то время, разувшись и сняв тёплые куртки и бушлаты, четверо авантюристов устроились полукругом рядом с костром. Спун тоже был в тепле, но привязанный к дереву, под присмотром Фифи.

– Зря мы развели костёр, – просипел Юстас, – теперь все зверушки знают, что мы здесь. И мы дымом провоняем, вы же понимаете?

Лорн оглядел своих товарищей, надеясь, что один из них скажет Юстасу, почему тот неправ, но все были слишком заняты распаковкой лимонных фудбаров, по одной упаковке на каждого.

– Ну, во-первых, ветер дует… в нашу сторону. Во-вторых, ночью более всего активны хищники, а это нам как раз и нужно. Верно я говорю, Рэнк?

– Угу. Тем более что мы совсем неглубоко ушли в лес, звери тут не ходят.

– Как не ходят, я ж видел тут рядом кабаньи следы…

– Юстас, а ты чё такой умный? Сказано ж тебе – срать на костёр, поголодаем если что. А волчара сам придёт, верно, Рэнк? И как те это вообще в голову пришло – оборотень!

– Да, Рэнк, расскажи нам, – Боб с опозданием подключился к беседе, так как отвлёкся на кормление своей верной гончей.

Лесничего начинало раздражать пренебрежительное отношение к цели опасного похода, но поддержание беседы, похоже, входит в его обязанности как инициатора. Что ж, они имеют право знать, какая муха его укусила, может даже поверят на слово. И, во благо предстоящей охоты, ему стоит избегать таких высказываний «я сам не уверен» и «мне чутьё подсказало».