– Смотрите, это валялось у подножия того холма, – Юстас высоко поднял фрагмент вставной челюсти, затем соскоблил с него грязь и растёр её между пальцами. – По виду кровь… и на вкус тоже, тьфу!

Но Рэнк смотрел не на него. Вниманием завладели жалкие тряпки, натянутые на тощее тело психа – точно такие же Рэнк видел зимой, на берегу озера. Что-то здесь не чисто, и, возможно, новый знакомый поможет пролить свет на происходящее. Так было решено связать и доставить его в охотничий домик для допроса, и, если получится, установления личности. Жаль, но найденные Юстасом зубы могли принадлежать кому угодно, а Рэнк лесничий, а не дантист, поэтому от единственной улики мало пользы, и пока её отложат.

VI

Связанного психа доставили в разделочную. На белом кафеле его было хорошо видно, и спрятаться там совершенно негде, к тому же дверь была заперта на ключ. Все, кто хотел, высказали свои предположения на основе увиденного, самое близкое к реальности выдвинул, как ни странно, Боб.

– По-моему, это ликантроп. В смысле, он думает, что в волка превратился.

– Это он убил. Точно он, – Юстас с отвращением глядел на свернувшегося в позу эмбриона психа. За все время поездки он только и делал, что бессвязно перечислял гласные буквы алфавита.

– Нахер с ним возиться, сдадим куда надо и дело с концом. Рэнк, это вроде как по твоей части, – предложил Лорн, попутно стараясь расшевелить пленника ритмичными пинками по голове.

– И куда, по-вашему, он спрятал тело? – вмешался Рэнк. – Состава преступления нет, работать тут не с чем. Я считаю, нужно ещё раз как следует всё обдумать и принять решение. В крайнем случае выставим предложения на голосование.

Никто не знал, что делать. Все были раздосадованы отменой охоты, и с полицией связываться никто не хотел, по понятным причинам. Неужели теперь они будут разбираться с этим сумасшедшим вместо того, чтобы наконец заняться делом – безумие чистой воды. И всё же Рэнк отказывался верить, что это именно его он видел, а не настоящего оборотня. Дурное предчувствие только усилилось с его появлением, так что вариант спустить всё на тормоза им не рассматривался. При обыске ликантропа в единственном целом кармане нашлась серебряная ложка – и зачем оборотню серебро? – а между пальцев следы от сандалий, сказавшие Рэнку намного больше чем он рассчитывал узнать. Так как мужчина явно не хотел расставаться с ложкой, его пришлось связать на время, за которое Рэнк успел придумать ему кличку – Спун, за странную привязанность к ложке. В течение всего дня Спуна пытались разговорить всеми мыслимыми способами, даже всучивали ему карандаш с бумагой, но хоть какой-то эффект дала только горячая еда. Под вечер, когда душевнобольной перестал скулить и содрогаться, и просто забился в угол, Боб предложил показать ему картинки, раз уж другие формы общения (слова и жесты) не сработали. Пока все остальные глушили виски на втором этаже домика, Рэнк принёс в разделочную единственную картину, на которую, по его мнению, мог бы отреагировать ликантроп. На холсте были изображены воющие на луну волки, четверо матёрых самцов. С трудом заставив Спуна посмотреть на картину, Рэнк был ошеломлён результатом, коим стала паническая атака… не на него, слава богу.

По причине того, что единогласное решение с неба так и не свалилось, тем же вечером Рэнк первым выступил с предложением: оставить входную дверь «комнаты» Спуна приоткрытой, и понаблюдать за его поведением. Главный аргумент Рэнка грозил предстать перед всеми с часу на час, – полнолуние было уже совсем близко. Время поджимало, Рэнк вынужден был поставить мужиков перед выбором: или они остаются и помогают ему дальше искать оборотня, либо расходятся, но получают в оплату всё, что смогут унести, и даже больше. Это был его последний шанс доказать, что он не сумасшедший.