Инес сразу возненавидела эти поля, эти пальмы, этот дом и этих негров. И хотя пейзаж, кажется, не обманул ее сказочных ожиданий: среди зеленого моря тростника королевские пальмы на красных холмах под синим небом – но это впечатлило ее лишь в первые дни. А потом она поняла: это всё, ничего другого не будет. Никогда.

Еще до приезда жениха в Мадрид она, конечно, была осведомлена о его материальном положении: два дома в Гаване, два дома в Тринидаде и обширная гасиенда в сахарной долине – одна из самых крупных на Кубе. За все время их медового месяца в Мадриде Инес ни разу не спросила мужа, в каком из его кубинских владений он с ней намеревается жить. Ей казалось совершенно естественным, что они поселятся в Гаване, а на плантации муж будет ездить и вовсе без нее. И только преодолев эти чудовищные пространства – сначала две недели морем, а потом пять дней в повозке, – она узнала, что жить они будут именно на этом богом забытом клочке земли. Не в Гаване, после Мадрида показавшейся ей пыльным заштатным городишкой, и даже не в Тринидаде, что и вовсе был скопищем жалких лачуг, а в полях, на расстоянии нескольких часов пути даже от тех лачуг, в старом доме, где окна без стекол прикрывали грубые деревянные жалюзи.

Это открытие, совершенное за обедом на второй день по прибытии, ее просто убило.

– Не понимаю, чего ты ожидала? – сказал Антонио. – Ты же знала, что выходишь за плантатора.

– Я думала, ты привез меня показать гасиенду, а жить мы будем в Гаване!

Антонио только усмехнулся и покачал головой.

– Делами на плантациях может заниматься управляющий! – не сдавалась Инес.

– Кто внушил тебе эту глупость? Управляющий пустит нас по миру.

– Но в Испании все так делают. В поместьях живут управляющие, а хозяева – в Мадриде!

– Это в Испании. Здесь за неделю моего отсутствия все пойдет прахом.

Это была правда, но не вся. Всю правду Инес узнала лишь через два месяца. Потом она удивлялась, как это ей удавалось так долго оставаться глухой и слепой, хотя все было так очевидно. Она и представить себе не могла, что такое возможно, поэтому долго закрывала глаза на некоторые странности в поведении мужа.

Вечерами Антонио уходил на конюшню. Зачем? Он говорил, кормить своего коня. Но есть же конюхи, удивлялась Инес. Антонио объяснял: конь так ему предан, что не ест без него. А когда он возвращался с конюшни, от него пахло, но не лошадьми. Этот запах что-то смутно напоминал Инес, но она не могла понять что. И вот однажды она почувствовала, что так пахла горничная, когда подходила близко, прислуживая за столом. И так пах кучер, когда помогал ей сойти с повозки. Это был естественный запах черных.

Раз в месяц рабам разрешалось устраивать фиесту у костра. Они пили брагу, которую сами же гнали из отходов сахароварни, били в барабаны и танцевали до утра. Это происходило всегда в одном и том же месте, в роще за сараями. И, к удивлению Инес, это было любимое зрелище мужа. Сеньору Антонио ставили кресло и столик на некотором отдалении, где он сидел с бутылкой рома. Танцоры знали, конечно, что сеньор наблюдает, но не видели его в темноте. Инес лишь раз заглянула на эти игрища вместе с мужем. Ей хватило нескольких минут, и больше она там не появлялась. Эти ночи были для нее настоящим проклятьем: из-за рокота барабанов и диких криков она не могла заснуть. Антонио обычно приходил под утро, и от него разило не только ромом, но и тем самым запахом…

Прозрение пришло однажды в сиесту, когда Инес дремала в спальне. Антонио с управляющим уехал на дальние поля и еще не вернулся. Сквозь дрему она слышала заполошное пение птиц, не смолкавшее даже в самый зной. Во дворе переругивались конюхи – она ленилась подойти к окну и заткнуть им рты. Кто-то проехал верхом – медленно, шагом. Копыта мягко ступали по пыльной дорожке. Сквозь сон она подумала – Антонио. Скоро он упадет рядом с ней и обнимет. Они всегда занимались любовью в сиесту – это было одно из двух доступных ей развлечений. Второе – расстроенный клавесин, на котором она тягучими вечерами разучивала столь же тягучие менуэты по нотам, привезенным из Мадрида. Мельком подумав об Антонио, она задремала, а когда очнулась, мужа все еще не было рядом.