Полковник прошел через салон и открыл дверь в свою бывшую детскую. Кроме стола и стеллажа, которые он разглядел утром через жалюзи, здесь оказался еще один стеллаж у дальней от окна стены. Все его полки от пола до потолка были завалены пучками сухих трав и кореньев. Но полковник не стал разбираться с этой древней ботаникой, а сразу вытащил с нижней полки и положил на стол сверток, развернул тряпку. Это был череп, старый, желтый, полуистлевший. Нижняя челюсть отсутствовала. Все зубы верхней челюсти были целы, что говорило об их здоровье и крепости при жизни. Скорее всего, девушка умерла в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Полковник видел, что с вероятностью девяносто процентов это была девушка. Кто она? Карлос убил ее? Это вряд ли. Череп пролежал в земле несколько десятков, а может, и сотен лет. Полковник оставил череп на столе, прошел в салон, сел на диван, закрыл глаза и почувствовал непреодолимое желание заснуть. Помотав головой, он достал из сумки телефон Карлоса и заставил себя снова открыть папку с видеофайлами. Наугад ткнул пальцем в один. И опять лицо Карлоса в какой-то убогой комнате. Да ведь это здесь! У этой стены!

Карлос сидел на стуле и говорил в камеру:

– Она умерла, эта девочка. Ее убил сахар…

Он нагнулся, поднял что-то с пола и показал в камеру череп.

– Умерла. Она не знала, что через триста лет черные тоже будут есть сахар…

Карлос положил череп на пол и поднял другой предмет. Это был ритуальный барабан.

Полковник поискал глазами барабан, но его не было в комнате.

Карлос запел, затянул что-то на непонятном языке, отбивая ритм на барабане. Он скорее хрипел, чем пел, и слуха у него не было. И при этом еще дико, странно гримасничал. Отвратительное зрелище. Полковник стал проматывать. Но до самого конца было только пение.

Полковник выключил видео. Нашел последнюю запись за вчерашнее число. Открыл.

Карлос сидел в патио на той съемной квартире и говорил прямо в камеру:

– Раз ты это смотришь, значит, ты все-таки убил меня. Ну что ж… Если так, ты полный придурок. И не надейся, что я тебе тут оставлю то, что тебе поможет… Ты уж сам побегай, а то как-то неинтересно…

Карлос усмехнулся.

– Как же ты убил меня? Хотя я же видел, на что ты способен. Мда… Я знал, что ты убийца, но думал все же, что ты не решишься…

Карлос вглядывался в камеру с той стороны, будто надеялся разглядеть что-то с этой.

– Я тоже, конечно, виноват кое в чем перед тобой… Так что ты не бойся, это видео не увидит никто. Никуда оно не отправится в случае моей смерти – ни в полицию, ни в сеть. Не паникуй… Смотри видео и оцени величие моих замыслов, которым, если ты это видишь, не суждено было сбыться…

Он ухмыльнулся и посмотрел прямо в глаза полковнику с экрана.

– …оценишь, если у тебя хватит мозгов. Так что приятного просмотра… Нет, не хватит у тебя мозгов. Не найдешь ты ничего, и Клаудия твоя умрет, если я мертв… Вот и череп есть, и, может, с ним что-то сделать? Закопать, например… И кровь твоя пригодилась бы… может быть…

Карлос улыбался в камеру.

– И парень приехал с подходящей кровью. Тоже вариант…

Карлос подмигнул в камеру.

– Ну, давай! Живи, полковник, а Клаудию ты без меня не поднимешь…

Ухмыляясь, он протянул руку и выключил камеру.

Это он записал вчера, но, видимо, еще до того, как полковник застукал его при записи. Почему он заговорил о смерти? Почувствовал, что его убьют? Но не знал, кто. И кто же это сделал?

Полковник полистал еще папки, открыл пару файлов наугад. В одном Карлос в трансе скакал с барабаном, в другом делал пассы живым петухом над своей головой и вокруг себя и бормотал что-то, потом оторвал петуху голову и полил себе кровью макушку и лицо. Полковник выключил. Пролистал файлы в папке, не открывая. Их были сотни… Господи…