– Не дождётесь, ясно? – погрозил он кулаком небу, и, как в стародавние времена, ждал чего-то: молнии, дождя, солнечного луча – в общем, ответа. И он пришёл: в высоте проплыл транспортный дирижабль, медленно волокущий соты небесных жилых модулей. Серебристый тонкий звук прорезал тишину: пилот увидел Андрея и посчитал, что тот приветственно ему машет.

– Привет, человек! – закричал Калязин. – Мы ещё поборемся, да, Васёк?!

Дирижабль прогудел второй раз и утянулся за гряду белоснежных кучевых облаков.

Залив Анива. Группа водолазов Росспаса. 27 мая 2048 года. 13:44

Авдеев в чёрном прорезиненном костюме сидел на здоровенном камне и жевал сосновую смолу: он был в бешенстве. Два дня вся группа вместо того, чтобы заниматься делом, болталась по кабинетам с бумажками. Сначала – чтобы доказать, что они водолазы, потому что местное начальство никто не предупреждал. Потом – объясняли некоему Корнею Маковскому, почему им нужно обследовать трубопровод «Анива-8», и Маковский раз двадцать звонил министру, но не дозвонился.

– Не могу без санкции министра и вердикта службы безопасности проекта, – пищал Маковский фальцетом: сорвал голос на стройке.

Вчера Авдееву пришлось хлебнуть лиха. В номера водолазов одновременно зашли парни в тёмных одинаковых костюмах, с жёстким московским прищуром, и развели задержанных по отдельным камерам заброшенной давным-давно Александровской исправительной тюрьмы. Камеры были люксовые, похожие на номера бизнес-класса в местной гостинице. Оттуда носили и еду. Спрашивали об одном: куда делся Лучников, о чём говорил накануне, с кем, не делился ли планами?

– Не делился, – сказал Авдеев, глядя в глаза молодого человека со значком «№4». – А что случилось?

«Четвёртый номер» вышел, через десять минут вернулся и принёс папочку для ознакомления. Часть пластиковых листов была затуманена блюром, но хватило и оставленного. Из сообщений стало ясно, что министр Николай Лучников, пользуясь служебным положением, в сговоре с Корнеем Маковским поставлял для строительства подводных куполов и дронов типа «нереида» устаревшие, ненадёжные, либо вовсе неподходящие материалы и комплектующие. Большая часть которых, к слову, производилась не в России, как полагалось по закону, а на мелких фабричках в Китае.

– Без лицензии и права на возврат, – задумчиво потянул Авдеев. – Гадина какая.

Особенно долго раздумывать и рассуждать ему, впрочем, не пришлось, потому как «четвёртый» схватился за ухо, закрылся головным магнитным куполом и начал с кем-то лихорадочно переговариваться.

– Если сволочного Лучникова нашли, то, надеюсь, я смогу с ним потолковать особо, – подумал Авдеев. История с контрафактными материалами ему не нравилась потому, что в такой ситуации он уже бывал во время службы пловцом Подводного добровольческого корпуса. Освобождали от сетей китов и дельфинов, обезвреживали радиоактивные ёмкости вековой давности, начавшие уже протекать. Сам Авдеев был из легендарного Третьего отряда Фукусимы, который боролся с последствиями слива в океан сотен тысяч тонн радиоактивной воды после аварии реактора. Бурные и безмозглые двадцатые годы двадцать первого века для человечества, казалось, были временем экспериментов над самими собой и природой. Фосфорные спички, урановая посуда, Хиросима и Нагасаки, агент-оранж – всё это меркло перед самоубийственными «стратегиями развития» тех лет.

– На Фукусиме, к примеру, – рассказывал Авдеев школьникам Всемирного класса «Орбита» – радиация была действительно слабой, но достаточной для того, чтобы в океане начали бесконтрольно плодиться хищные моллюски. Мало того, они существенно увеличились в размерах и стали практически неуязвимы. Прибрежные скалы дали и второй эффект: ящерицы, уж не помню их названия, вместо того, чтобы спокойно бегать по трещинам, спустились в море и прошли по обратному пути эволюции. Получившиеся твари были не агрессивны, но удивительно прожорливы – более чем, и за три месяца уничтожили всю растительность и живность вокруг Фукусимы.