– Ты, правда, хочешь это узнать? – устало проговорил он, спустя несколько мгновений, медленно переводя взгляд на дочь.

– Да.

– А тебе не кажется, что твоему телу и духу на сегодня хватит впечатлений и волнений?

– Расскажи.

Отец тяжело вздохнул, уложил голову Агидель себе на колени, и, натянул ей одеяло по самый подбородок.

– Давай потом? Очень надеюсь, что тебе стало легче, но и я сейчас чувствую, что не способен на такие подвиги, – он перебирал пальцами светлые локоны, которые рассыпались по его коленям и постели золотом, погружая его в глубину мрачных и страшных воспоминаний. Когда-то очень давно, казалось, даже не в этой жизни, он уже вот так сидел, чувствуя в своих руках бездну и что он абсолютно бессилен против обстоятельств, вонзающихся в него тысячами раскалённых стрел и лишающих силы им сопротивляться. А тем временем, любимый его человек стремительно умирал…

– Хорошо, – протянула она, – знаешь, так странно всё это.

– Что именно?

– Просто сегодня всё пошло вверх дном, – девушка снова поёжилась. – Я не могу точно объяснить это, но могу сказать, что такого со мной ещё не было. Предчувствие. Представь, будто ты стоишь перед разлившейся по весне рекой, смотришь на её бурный поток, который с рёвом проносится мимо, и вдруг понимаешь, что ты должен перебраться на другой берег любой ценой. Назад ты не можешь и не имеешь права отступить, ведь позади один сплошной мрак и забытье, а плавать ты как назло не умеешь… Я боюсь, но совсем немного, – она подняла глаза на Князя.

Он внимательно смотрел на неё и казалось, что он видит так же ясно всё то, что она ему описала, будто бы сейчас, именно в этот миг, они оказались в совершено другом месте за тысячи вёрст отсюда, и ему известно, что в этом месте ему довелось быть ранее.

– Агидель, – он взял в свою руку её ладонь, всё ещё горячую и сухую, казалось, будто какой-то злой дух развёл в теле его дочери проклятый огонь, который раскинулся в считанные мгновения на все её существо. – Никогда и ничего не бойся, ведь я с тобой! Я сделаю всё, что от меня зависит, не только в этот момент, но и до последнего моего вздоха. Разве я могу отступиться от своего сокровища? – он улыбнулся ей. – И если тебе не кажутся эти слова достаточно убедительными, то вот тебе ещё один довод: в тебе течёт кровь самого славного и сильного рода Князей Севера, она подскажет тебе решение, если вдруг меня не окажется рядом с тобой.

– Слушать не разум, а внимать решениям крови? – иронично заметила Агидель, внимательно следя за выражением лица Князя Авира.

– Уж я-то знаю, что говорю. Очень часто оказывается так, что разум не успевает осознать или просто сориентироваться в ситуации. Ощущение, будто ты потерялся и тебя ещё огрели по голове; и в самый критичный момент что-то внутри тебя вдруг приходит в действие и просто ведёт тебя по нужной тропинке, которая очень часть выводит тебя туда, куда нужно.

– Ошибки, наверняка, случаются…

– Конечно, но не у нас, – с улыбкой ответил Князь, переводя взгляд на холодную мглу за окном, которая обвивала своими колючими объятиями ещё не созревшую луну. – Но ты всегда верь, Агидель, в хороший исход, а знаешь почему?

– Есть догадки, но лучше сразу скажи, а, то опять буду смешить тебя своим невежеством.

– Я к некоторому сожалению, не сказитель и уж точно не поэт, но мне почему-то хочется сказать тебе об этом как-то красиво и изыскано… – он грустно улыбнулся и поцеловал руку Агидель. – Наша кровь соприкасается с сердцем, она проносится через него в бешеном исступлении и напитывается чем-то глубинным и скрытым, тем, что не подвластно разуму с его холодной осмотрительностью, и это что-то верное и очень точное. Словно компас. Оно ведёт нас нужной дорогой даже в самой непроглядной тьме, когда нет никаких ориентиров и не единого проблеска надежды, что будет найден выход. Оно выведет, будь уверена, к желанной цели, будь то мечта или какое-то деяние, но только при определённом условии… – Князь сделал паузу, казалось, он взвешивает свои слова, чтобы лишний раз не обременить усталый дух своей дочери. – При условии, что твоё сердце не будет затронуто ложью, ненавистью и злобой. Эти качества марают то светлое, что есть в человеке и очерняют его сердце.